После проводов Бурцевой я вернулся в номер. На пляж вместе с Кириллом и Артурчиком не пошёл. Да они меня и не уговаривали — Прохоров пошутил, что «девчонки на пляже» ещё «не пришли в себя» после того, как видели меня «спящим». «Нет, мы тебя не прогоняем, Чёрный, — сказал Артурчик. — Но только пообещай, что будешь загорать теперь лёжа на животе». На условия Прохорова я не согласился — завалился на кровать. Планировал, что посплю до ужина (а если меня не разбудят, то и до утра). И поначалу даже задремал. Но раздавшийся у самого окна громкий крик чайки отогнал дремоту. Я открыл глаза, скользил взглядом по трещинам на потолке — мысленно структурировал свои совсем недавно развалившиеся на куски планы. Почти два часа провалялся без сна.
Уснул я лишь со второй попытки: уже после ужина. Мне снились: тёмное ночное небо, желтая и дырявая (будто головка сыра) луна, ощетинившееся волнами море. Во сне я вновь очутился на Птичьей скале. Вот только на этот раз я пришёл туда не в одиночку — рядом со мной по склону скалы взбиралась Котова. Мы с Леной прошли по тому самому месту, где Фёдот Тартанов домогался любви Насти Бурцевой. Остановились на краю обрыва. Внизу, под нами, морские волны разбивались о валуны. Вода разлеталась в стороны брызгами, шипела и пенилась, точно в игристое вино в бокале. Но мы не опустили взгляды вниз. Держались за руки и смотрели на горизонт, где на самом краю блестящей лунной дорожки застыл трёхмачтовый галеон «Секрет», украшенный парусами из алого шёлка.
Проснулся я до рассвета. Кирилл и Артурчик уже вернулись с ночной гулянки и посапывали на своих кроватях. Прохоров иногда сопел особенно громко, но сейчас меня это обстоятельство не смутило. Я отметил, что шум прибоя походил на неразборчивый шёпот. Рассмотрел за окном комнаты очертания верхушек деревьев на фоне неба (похожего на то, которое я видел только что во сне) — звёзды над ними я не увидел. Из памяти ещё не выветрилась картинки из недавнего сна: улыбка на лице Котовой и похожие на пятна рассвета паруса галеона. Я сообразил, что так и не выложил вчера из кармана московский адрес Насти Бурцевой. Мысленно пробежался по обновлённым пунктам своего плана. Отметил, что в целом мои цели не изменились — появились лишь новые способы их достижения.
Громко задребезжал будильник — он сообщил мне и Кириллу, что пришло время утренней пробежки.
Третьего июля я отправился на завтрак хорошо выспавшийся и в превосходном настроении. Впервые за время пребывания в пансионате ощутил, что действительно вернулся в своё прошлое. В столовой я посматривал на столик парикмахерш — удостоился ответных заинтересованных взглядов. Вспоминал, каким интересным «играм» обучили нас в моей прошлой жизни эти весёлые девчонки из Тулы. А главное: они не наградили нас «позорными» болезнями — теперь я понимал, что с этими подружками нам тогда повезло. И пусть девчонки не выглядели фотомоделями. Но ночью в море и на песке пляжа они смотрелись вполне достойно. Подарили нам тогда множество эмоций и не доставили проблем.
Я слушал болтовню Артурчика, поглощал завтрак и раздумывал над важным вопросом: освежу ли я в памяти громкие стоны парикмахерши-блондинки, или же проверю, за что Артурчик так расхваливал «свою» брюнетку. С момента июньской встречи со Светочкой Ельцовой прошло много времени — на это мне намекнул вчерашний казус на пляже. Мои «дела» в пансионате завершились с отъездом в Москву Насти Бурцевой. Новых «морских» подвигов в расписании Чёрного дембеля не значилось. А вот у второкурсника Серёги Чернова праздник только начался: к такому выводу я пришел, когда всё же подмигнул парикмахерше-блондинке, а не брюнетке. Девица улыбнулась мне в ответ — я запланировал разговор с ней на вечер.
Утро я посвятил беззаботному купанию в море и принятию солнечных ванн. Устроил себе отдых от общения с женщинами. Трио парикмахерш я на пляже не высматривал, не мешал беседам Кирилла и Артурчика с работницами чулочной фабрики. Заклеенные кусками газет носы парикмахерш я заметил, когда вслед за двумя воркующими парочками покидал пляж. Немного задержался: рассмотрел фигуру своей будущей жертвы. Приметил знакомый шрам на плече; вспомнил родимое пятно, что пряталось сейчас под купальником на ягодице у блондинки — оно походило на розовую горошину. А вот имён парикмахерш я в своих воспоминаниях не обнаружил. Хмыкнул. Решил, что вечером познакомлюсь с девицами заново.