В Новосоветск мы прибыли чётко по расписанию.
Ещё из вагона поезда я заметил стоявшую под часами около здания вокзала Лену Котову.
«Ты-то откуда здесь взялась? — подумал я. — Ты же до конца августа уехала к тётке в Геленджик».
Глава 25
«Семочки! Семочки!» — как и год назад голосила на перроне тётка с корзиной. Высыпавшие на перрон «подышать» пассажиры поезда (многие в нашем вагоне ехали до Москвы) вытягивали шеи, провожали тётку любопытными взглядами. Я шагнул из вагона на асфальт, попрощался с улыбчивой проводницей. Позади меня громыхал гитарой Артурчик — Кирилл задержался в купе: между ним и Прохоровым вклинился загруженный сумками и чемоданами усатый мужчина. Я огляделся.
Невольно вспомнил, как выходил из вагона поезда после дембеля… и после падения в Средиземное море. Железнодорожный вокзал Новосоветска с тех пор заметно не изменился. Уличные вокзальные часы по-прежнему отсчитывали минуты и извещали о том, что поезд прибыл на станцию чётко согласно расписанию. Около киоска «Союзпечать», как и тогда, выстроилась длинная очередь. Вот только сейчас я к киоску не пошёл. Увидел, что Котова нас заметила — Лена махала нам рукой.
— Котова-то что тут забыла? — произнёс у меня за спиной Артурчик. — Она же свалила к тётке до конца лета.
Я на вопрос Прохорова не ответил. Не обернулся. Рассматривал замершую под часами Лену. Отметил, что Котова загорела (белокожей она не была и при нашей последней июньской встрече, но теперь походила едва ли не на мулатку). Волосы Лена собрала на затылке в хвост, от чего её глаза будто бы стали ещё больше. Лёгкий светло-голубой сарафан с узором в виде мелких ромашек почти не скрывал фигуру Котовой. Я невольно вспомнил тот сон, который увидел, когда уснул на морском пляже.
Прохоров будто прочёл мои мысли.
— Наши новосоветские девчонки самые красивые, — сказал Артурчик. — Как говорит мой батя: «Всё познаётся в сравнении». Клёво, что мы на море съездили. Теперь нам есть с кем наших девок сравнить. Чёрный, ты согласен со мной?
Я улыбнулся.
— Что ты сказал? — переспросил появившийся из вагона Кирилл.
— Я сказал, что Ленка Котова за месяц похорошела, — ответил Артур. — Вон, какой красавицей стала. Непонятно только, почему она из своего Геленджика свалила. Неужто по Чёрному так соскучилась?
— Твоя Наташка тоже здесь, — сообщил Кирилл.
Он указал рукой на Наташу Торопову, которая спешила к Лене с двумя порциями мороженого в руках. В голосе брата мне послышались грустные и завистливые ноты (Инга Рауде ещё в июне уехала домой, вернётся в Новосоветск не раньше конца августа). Я забросил на плечо лямку сумки и зашагал к Котовой. Лена следила за моим приближением. Она рассматривала меня, улыбалась. Не отвела взгляда от моего лица, даже когда принимала из рук подруги вафельный стаканчик с мороженым.
— Привет! — бодро поздоровалась Котова. — А вы хорошо загорели!
— Котова, ты же свалила в Геленджик! — сказал Прохоров. — Я надеялся, что до сентября тебя не увижу.
Лена усмехнулась, дёрнула плечом — смотрела мне в глаза.
— Я чуть от скуки там, у тётки, не померла, — заявила она. — Каждый день плеск волн и крики чаек. Они чуть с ума меня не свели. Я только купалась и загорала. Больше ничего не делала. У тётки даже телевизора нет!
Она лизнула мороженое.
— Это вы на море поехали втроём, — сказала Лена. — Веселились, наверное. А мне там кроме собаки и поговорить не с кем было: не надоедать же с утра до вечера тетке и её мужу. Сбежала я оттуда.
Котова развела руками.
Артурчик покачал головой, посмотрел на Торопову.
— У нас тоже невесело было, — сообщил он. — На море полно водорослей и медуз. Кормёжка отвратительная. До ближайшего магазина почти десять километров по жаре топать! Мы даже пиво там толком не попили!..
Прохоров вздохнул — струнные гитары тоскливо застонали.
— Дни до возвращения домой считали, — заверил он. — Напрасно гитару с собой таскал. Старикам и старушкам в этом пансионате песни Высоцкого не понравились. Про синий платочек им пел. Ещё и о камень ударился, когда нырял.