После рассказа Марго о поездке в Мурманск Николай вдруг сообщил:
— Студенты, я скоро буду учиться вместе с вами.
— Николай, вы поступаете в наш институт? — спросила Котова.
Она приподняла брови.
— Восстанавливаюсь, — ответил Уваров. — Я уже учился в вашем МехМашИне. Заочно. Оставалось полгода, плюс диплом. Но тогда случилось вот это…
Коля взглядом указал на фотографию жены, что всё ещё висела на стене в летней кухне.
— …Мне стало не до института. А потом…
Николай махнул рукой.
— Теперь мы подумали и решили, что учёбу я всё же закончу, — сказал он. — Уж как-нибудь… но следующим летом получу диплом.
Мы с Леной заверили Уварова, что он принял мудрое решение.
Я заметил, что Маргарита Лаврентьевна улыбнулась.
После обеда Котова задержалась в летней кухне: помогала Марго. А мы с Николаем вышли во двор, уселись на лавку под навесом. Пили из больших керамических кружек холодный квас.
— Ну, что там… в городе, студент? — спросил Николай.
— Рамазанов не успокоился, ищет, — ответил я. — Не поверил, что она утонула.
Уваров кивнул.
— А у тебя как дела? — спросил он.
— Всё у меня нормально, — сказал я. — Вот только волшебником я к осени не стану.
Коля нахмурил брови.
— Почему?
— Сам так решил, — признался я. — Не захотел в семью волшебников. Понял, что такая жизнь не для меня. Вовремя одумался. Пока не стало слишком поздно.
Я посмотрел на летнюю кухню, откуда доносился звонкий женский смех.
— Из-за неё? — спросил Уваров.
— В том числе.
Николай кивнул.
— Правильно сделал, — заявил он. — Хорошая девчонка. Мне она ещё летом понравилась. М-да.
Уваров вздохнул.
Я усмехнулся.
— Но ты не переживай, друг Коля: о своём обещании я помню. Осенью Марго получит развод. Не сомневайся.
Николай посмотрел мне в лицо.
— Что-то придумал? — спросил он. — Моя помощь нужна?
Я покачал головой.
— Сам справлюсь. Есть у меня в запасе кое-какое заклинание. В начале сентября оно сработает.
В гостях у Марго и Николая мы пробыли почти четыре часа.
Уваров снова «подкормил» Чижика перед обратной дорогой.
Ещё не стемнело, когда я высадил Котову из мотоцикла около дома её родителей.
Первого августа после обеда мой младший брат снова отправился к почтовому ящику. Инга Рауде его письмами не баловала. После возвращения из пансионата Кирилл получил от неё лишь одно послание — то, что вручили ему родители в день нашего приезда. Сам он строчил для Инги письма едва ли не раз в три дня. Хотя я говорил ему, что на пользу его отношениям с Рауде это не пойдёт. Но Кир лишь отмахивался от моих слов. Он ежедневно встречал почтальона, стоя около нашего почтового ящика. Обычно почтальон замечал моего брата издали и покачивал головой — сообщал, что писем на наш адрес у него нет. Однако сегодня Кирилл вернулся от почтового ящика не только с газетами — в его руке я заметил пухлый конверт.
— Малой, у тебя сегодня праздник? — сказал я.
Кирилл вздохнул. Он окинул взглядом собравшуюся у нас во дворе компанию (Котова и Торопова сидели за столом, Артурчик развалился на стуле, бренчал на гитаре). Покачал головой.
— Не у меня, — ответил он.
И протянул конверт мне.
— Что там? — спросил Артурчик.
Он накрыл рукой струны гитары, вытянул шею: присматривался к конверту. Лена Котова взмахнула рукой, отогнала кружившую над тарелкой со сливами осу. Торопова зевнула.
— Из Москвы, — сообщил Кирилл.
— Серьёзно? — сказал Прохоров.
Я взглянул на конверт — увидел знакомый каллиграфический почерк.
— Кто это Чёрнову из Москвы письма шлёт? — спросила Наташа.
Она сощурилась.
— Я, кажется, догадываюсь, кто, — ответил Артур.
— Ага, — сказал Кирилл. — Ты правильно подумал.
Он уселся за стол, взял из тарелки сливу. Взглянул на Лену Котову и тут же опустил глаза. Будто заинтересовался пятном на поверхности столешницы.
Прохоров пощёлкал пальцем.
— Эта… как её… Настюха, что ли? — спросил он.
Мой младший брат кивнул.
— Что за Настюха? — сказала Торопова.