— Давай-давай, — подбодрил Сергея Трофимович, — двигайся.
— Может, размять? — предложил клерк в затёртом костюмчике, многозначительно поглаживая кулак.
Крутин лишь презрительно скривил губы. Его утлая фигура не шла ни в какое сравнение с тушей Валеры, который разминал его перед этим.
— На, — Трофимович появился со стаканом воды и протянул его Сергею.
Крутин попробовал взять его, но у него это получилось настолько неуклюже и косолапо, что этот поборник практических экспериментов только крякнул и принялся собственноручно поить Сергея.
Челюсти Крутина, как оказалось, тоже вели себя своенравно, и половина воды пролилась ему на грудь, и все же другая попала по назначению. Ощущение, которое он при этом испытал, было… Как бы это передать… В общем, было впечатление, что вода впитывается ещё во рту, не доходя до горла.
Осушив стакан, Сергей блаженно выдохнул и попросил:
— Ещё.
— Перебьёшься, — заявил Трофимович. — Сиди, откачивайся.
Минут через десять Крутин уже мог слегка пошевелиться, а где-то через полчаса началась пытка. Боль в руках и ногах усилилась настолько, что он сначала постанывал сквозь зубы, затем стоны перешли в сдавленные крики, а потом Сергей сполз со стула и катался по полу, крича, не переставая.
— Ниче-ниче, — бросил ему проходивший мимо Трофимович. — Все нормально.
Это скоро пройдёт.
— Заткни ты его чем-нибудь, — недовольно потребовал клерк. Он сидел за столом и листал женский журнал.
— Скоро пройдёт, — повторил и ему Трофимович, упаковывая свой чемоданчик.
Неизвестно, по каким меркам он намерял это «скоро», но Сергею показалось, что прошло несколько часов, пока боль начала отпускать. Крутин затих, а потом кое-как перебрался с пола обратно на стул. Очень хотелось лечь, но в комнате ничего не было, а от плит на полу несло таким холодом, что стыли кости.
Трофимович с клерком сидели за столом, подкрепляясь хот-догами с кофе, и не обращали на него никакого внимания. Сергей, обессиленный, развалился на своём стуле, как брошенная марионетка, и рассматривал трещины на полу. На большее его не хватало. Так прошло ещё довольно много времени, пока не началось некоторое оживление.
Сперва появился человек в таком же, как у клерка, костюме, но синего цвета. Он стремительно ворвался в комнату, подбежал к столу и что-то сказал.
Клерк с Трофимовичем, оборвав свою беседу, внимательно выслушали его, затем клерк довольно резво выскочил из-за стола и выбежал из комнаты вместе с «синим костюмом».
Потом последовала небольшая суматоха. Клерк то забегал в комнату, чтобы позвонить по телефону, то выскакивал обратно. Примерно через полчаса появился Роман Александрович в коротком чёрном пальто. Он прошёл к столу, тоже набрал какой-то номер, коротко переговорил и повесил трубку. Затем уставился на Крутина, барабаня пальцами по столу, хмыкнул, качнул головой и приказал стоящему в комнате клерку:
— Принесите ему что-нибудь из одежды.
Клерк испарился, как джинн, готовый исполнить любое приказание. Шеф постоял, продолжая глядеть на Сергея, но чувствовалось, что мысли его находятся сейчас где-то далеко-далеко. Он был подтянут и напряжён, как гончая, вышедшая на зверя.
В комнате снова показался Трофимович со своим чемоданчиком, но шеф цыкнул на него, и он исчез ещё быстрее, чем появился.
Сюда то и дело начали забегать какие-то люди, которые что-то говорили, наклоняясь к Роману Александровичу, он так же тихо отдавал распоряжения, и они уносились прочь.
Появился клерк с одеждой в руках. Роман Александрович кивнул на Крутина и бросил:
— Одень его. И приведи в порядок.
За спиной клерка возник человек-рыба. Шеф, увидев его, встрепенулся, кивнул головой, и они оба вышли из комнаты. Счетовод-делопроизводитель проводил их взглядом, затем вынул из своей охапки рубаху и бросил её Сергею:
— На, одевайся.
Крутин выбрался со стула и выпрямился во весь рост. Все бы ничего, но слабость была такой, что его даже немного покачивало. Из одежды на Сергее были только джинсы да повязка, наложенная Трофимовичем. Куртку, свитер и рубашку с него сняли, когда он находился в отключке.
Крутин подцепил принесённую ему рубаху из плотной тёплой ткани и, действуя только левой рукой, принялся надевать её. Сделать это оказалось неожиданно трудно. Клерк долго стоял, скептически глядя на замысловатые телодвижения Крутина, а затем досадливо крякнул и, положив свою ношу на стул, принялся с некоторой брезгливостью помогать ему. Он даже застегнул пуговицы на рубашке, а Сергей сам уже кое-как запихал её в джинсы. После этого неожиданно превратившийся в пажа клерк взял толстый, грубой вязки пуловер и натянул его на Сергея через голову. Сделав это, клерк отступил назад и осмотрел его с ног до головы, как скульптор осматривает только что завершённое произведение.
— Волосы пригладь, — распорядился он.
— Чем? Расчёску давай.
Клерк сунул руку в карман пиджака, но затем, видимо, вспомнил, что этого предмета там нет.
— Сейчас. — И поспешно вышел из комнаты.
Крутин же поковылял к столу, где остались позабытые в спешке Клерком и Трофимовичем стаканчики из-под кофе. Ни гордость, ни щепетильность не досаждали ему в этот момент, организм изгнал их, требуя лишь одного — влаги. Если бы Сергею сейчас попалось небольшое озерцо, он бы не оторвался от него, не осушив до самого дна.
Но эти жлобы высосали все до последней капли, оставив на дне лишь чёрную гущу. Крутин разочарованно бросил стаканчики обратно на стол. Подавитесь вы своим кофе! Возвращаться назад он не стал, а уселся на стул прямо там, за столом, да ещё по-хамски водрузил на него ноги.
За дверью послышались голоса, она распахнулась, и в комнату вошёл Роман Александрович. Шеф на секунду споткнулся взглядом о пустой стул, где Сергей сидел перед этим, а затем увидел Крутина в дальнем конце комнаты, выложившего ноги на его стол. Лицо Романа Александровича не выразило ни тени удивления, как будто все так и должно быть, но Сергей злорадно понял, что клерку предстоят долгие и малоприятные объяснения.