Разбудить упрямого поляка Сергею не удалось. Хотя… было в нем что-то такое… Отличное от других. Как он действовал там, в вагоне! Черт! Жаль. Он ведь Крутина, можно сказать, спас. Увёл его пулю в сторону.
«Ну и что, — сказал сам себе Сергей, — я тоже пытался его спасти. Кто же виноват, что он не послушал? Имеющий уши… Должен иметь и то, откуда они растут».
Двое конторских плотно взяли старика под руки и повели прочь от вагона. Но двигались они не в сторону вокзала, а к тупикам, где стояли товарные составы. В проёме двери появился мужик в незастёгнутой рубашке, который перед этим выносил кастрюлю с какой-то бурдой, задумчиво посмотрел им вслед, что-то крикнул за спину, спрыгнул с подножки и, обогнув вагон, скрылся в темноте.
Вот и все. Жаль старика. Вряд ли начальство интерната ещё когда-нибудь увидит своего завхоза. А тем временем Сергею нужно выбираться отсюда. Прочь, прочь, пока он ещё жив. Чем дальше, тем лучше.
Крутин вздохнул, провёл рукой по карману куртки, где лежал «браунинг», и отправился вслед за конторскими и Войцехом Казимировичем.
Их фигуры уже почти растворились в ночной темноте. Сергей быстрым шагом обогнул склад по той же дороге, по которой пришёл сюда с Войцехом Казимировичем, и, оказавшись на неосвещённом пространстве, рванул наискось, через рельсы к ближайшему товарняку. Теперь он двигался почти параллельно с оперативниками и стариком, скрытый от них длинной тушей состава. «Интересно, — подумал Крутин, — а не ходит ли здесь какой-нибудь бдительный вохровец с трехлинейкой?» Объяснения с охраной были ему сейчас не в жилу, тем более одними объяснениями здесь не отделаешься.
Но то ли эти вагоны стояли порожняком, то ли охрана находилась в другом месте, в общем, «Стой! Стреляю!» никто не кричал. Уже хорошо. А вот его диспозиция Сергею не понравилась. Куда те ведут старика, он понял довольно быстро. Сейчас с правой стороны будет подъездная дорожка, которая сворачивает к соседней улице. Скорее всего, где-то там у них машина. Значит, что? Значит, надо успеть туда раньше. А как, если они изначально ближе к ней, а Крутин, соответственно, дальше? В обход? Получается так. Но как это сделать, чтобы его не увидели?
Состав закончился. Сергей притормозил. Троица, за которой он следовал, подошла к переезду. Так и есть, конторские поворачивают направо. Но к переезду ведут две дороги, расходящиеся. Та, по которой они пошли, и та, что идёт к привокзальному рынку. Как только они свернули налево, Сергей что было сил побежал направо к базару.
Ноги его отозвались протестующей болью. Сергей бежал, внутренне подгоняя себя, а они стонали и вопили о том, что уже достаточно набегались за сегодняшний день и им нужен отдых. Левая даже пригрозила ему судорогой, но Крутин бежал и бежал, не обращая на неё внимания. Ему нужно было успеть.
Он успел. Сергей миновал кафе, примостившееся в углу базарчика, пробежал по короткому переулку и остановился за хлебным киоском, слыша приближавшиеся слева шаги трех человек. Дышал он резко и со всхлипами, как будто все это время не бежал, а сидел под водой. Пот заливал глаза, руки и ноги дрожали. Сергей согнулся пополам, упёршись ладонями в колени. Три секунды на передышку. Все. Он выпрямился, отбросил со лба мокрые волосы и достал из кармана «браунинг». Все?
Нет. Предохранитель. Вот теперь все.
Крутин выскочил из-за угла, когда они поравнялись с киоском, и наставил на них пистолет.
— Стоять!
Голос из-за сорвавшегося дыхания был писклявый и, как показалось Сергею, совсем неубедительный. Дрожь не унялась, и мушка пистолета ходила ходуном, когда он переводил её с одной фигуры на другую.
Все замерли. Войцех Казимирович смотрел на Сергея так, будто видел впервые и знать его не знает. Те двое, нужно отдать им должное, среагировали хорошо. Ни капли растерянности, никаких суетливых движений, чуть напряглись, и только.
Разве что глаза забегали, оценивая обстановку: сколько нападающих, что в руках, оружие или пугач, позиция, где укрыться, пути отхода.
— Шаг в сторону и руки вверх! — скомандовал Сергей. Его противники стояли вплотную друг к другу, в любой момент один из них мог использовать старика как щит.
— Послушай, парень… — начал тот, что находился слева.
— Шаг в сторону и руки вверх!!! — Крутин подпустил в голос ноту истерики.
Это у него сейчас хорошо получилось.
Те двое медленно отступили и ещё медленнее подняли руки. Но невысоко, так… скорее выставили их перед собой.
— Выше! — приказал Сергей. Дыхание стало приходить в норму, соответственно и голос зазвучал увереннее. Они нехотя подняли руки.
— Слышь, парень, — заговорил опять тот, что был слева, — тебе что, бабки нужны? Так мы тебе отдадим и пойдём спокойно своей дорогой. В самом деле, чего нам из-за этого нервничать? У нас сегодня такой праздник… У товарища день рождения. Веришь, сейчас бы только домой добраться, и все.
Он добавил в голос лёгкой невнятности и слегка покачнулся, демонстрируя опьянение.
— Давай по-хорошему? Бери, че тебе надо, и мы пошли, а?
— Ключ, — сказал Сергей.
— Что? — переспросил мужчина.
— Ключ от наручников.
— Ах это… Сейчас-сейчас, — он не выказал ни капли удивления, как будто то, что один из них возвращается со дня рождения в наручниках, это в порядке вещей.
Сергей кивнул Войцеху Казимировичу, делая знак подойти. Тот двинулся вперёд, гордо подняв голову, так что грива волос рассыпалась по чёрному драпу воротника.
Конторские начали действовать так, будто сотни раз обыгрывали эту сцену.
Как только старик шагнул к Сергею, левый рванул его на себя, одновременно выхватывая из-за пазухи оружие. В ту же секунду другой нырнул вниз и в сторону — туда, куда не доставал свет уличного фонаря. В его руках тоже оказался пистолет. Крутин с ним выстрелили почти одновременно. И оба промазали. Одна пуля ушла куда-то в темноту, а другая гулко ударила о железо киоска. Сергей, пригнувшись, бросился под его защиту, откуда и огляделся, стараясь не слишком высовываться.
На левом фланге все было в порядке. Войцеха Казимировича нигде не было видно, а конторский стоял, согнувшись и держась руками за живот. Наверное, поляк опять использовал свою палку. Как, интересно, ему это удалось со скованными руками? Конторский, пытаясь разогнуться, медленно отступал назад. В правой руке у него тускло отсвечивала сталь пистолета.