Он свернулся калачиком на боку, в одних трусах, человечек со спутанными светлыми волосами и большим пальцем, застывшим у самого рта, может, в каком-то дюйме. Ему что-то снится: мы видим, как глазные яблоки двигаются под закрытыми веками. Его губы шевелятся… он что-то шепчет… Аббала? Он шепчет слово своей матери? Нет, конечно, но…
Мы наклоняемся ниже, но, прежде чем нам удается что-то услышать, таймер включает красный радиоприемник со встроенными в него часами, и мгновенно комнату заполняет голос Джорджа Рэтбана, вырывая Тайлера из сна:
– Друзья, вы должны послушать меня, пусть я и говорил вам об этом много раз. Если вы не бывали в мебельных магазинах братьев Хенрайд во Френч-Лэндинге и Сентралии, значит, вы не знаете, что такое мебель. Вот уж где вы увидите колониальный стиль во всей его красе. И не только. Гостинные гарнитуры, столовые, спальни, знаменитые фирмы, продукции которых вы можете доверять. «Лей-зи-бой», «Бретон вудз», «Музхед». ДАЖЕ СЛЕПОЙ СМОЖЕТ УВИДЕТЬ, ЧТО «БРАТЬЯ ХЕНРАЙД» ОЗНАЧАЕТ КАЧЕСТВО!
Тай Маршалл смеется еще до того, как открывает глаза. Он любит Джорджа Рэтбана, Джордж – парень что надо.
И тут же, не делая паузы после рекламы, Джордж продолжает:
– Вы уже подготовились к «Пивному конкурсу», не так ли? Отправили мне открытки с именем, адресом и el telefono?[22] Надеюсь, что да, поскольку срок истек в полночь. Кто не успел… тот опоздал. Очень сожалею.
Тай закрывает глаза и трижды произносит одно слово: «Дерьмо, дерьмо, дерьмо». Он, конечно же, забыл и надеяться может только на отца, который знает о забывчивости сына и мог отправить открытку на участие в конкурсе за него.
– Первый приз? – вещает Джордж. – ЕДИНСТВЕННЫЙ шанс для вас или кого-то из ваших лучших друзей стать бэтбоем или бэтгерл[23] на всех играх с Цинциннати. ЕДИНСТВЕННЫЙ шанс получить биту с автографом Ричи Секссона, кусок ДЕРЕВА, в который упрятана МОЛНИЯ! Не говоря уже о пятидесяти местах около первой базы, рядом со мной, Джорджем Рэтбаном, выездным колледжем бейсбольных знаний округа Каули. НО ЗАЧЕМ Я ВАМ ВСЕ ЭТО ГОВОРЮ? Если вы не отправили открытку, то уже опоздали. Дело закрыто, игра закончена, застегивайте молнию на ширинке! О, я знаю, почему вспомнил об этом – чтобы вы в следующую пятницу настроились на мою волну в надежде услышать, как я называю в прямом эфире ВАШУ ФАМИЛИЮ!
Тай стонет. Шансов услышать свою фамилию у него практически нет. А если остались, то благодарить за это можно только отца. В бэтбои его особо не тянет. Невелика радость бегать в тяжелой амуниции «Пивоваров» перед забитыми до отказа трибунами «Миллер-парка». Но вот стать обладателем биты с автографом Ричи Секссона, куска дерева с молнией внутри… здорово, не так ли?
Тайлер скатывается с кровати, нюхает подмышки футболки, которую носил днем раньше, бросает на стул, берет из ящика комода другую. Отец иногда спрашивает его, чего он ставит будильник на столь ранний час, все-таки летние каникулы, и Тайлер никак не может убедить его: в жизни важен каждый день, особенно те, что наполнены теплом, солнечным светом и беззаботностью. У него в голове словно звучит тихий голос, внушающий, что нельзя терять ни минуты, потому что время коротко.
Следующая фраза Джорджа Рэтбана смахивает с Тайлера последние остатки сна, совсем как ведро холодной воды.
– Эй, жители Каули, хотите поговорить о Рыбаке?
Тайлер замирает, уже в футболке, с кроссовкой в руках, странный, неприятный холодок бежит по его спине, потом рукам. Рыбак. Какой-то псих, убивающий детей… и поедающий их? Да, он слышал эти разговоры от ребят постарше на бейсбольном поле и в Центре развлечений Френч-Лэндинга, но кто мог пойти на такое? Людоедство, это же надо!
Джордж вдруг понижает голос:
– А теперь я поделюсь с вами маленькой тайной, поэтому внимательно слушайте дядю Джорджа. – Тайлер сидит на кровати, внимательно слушает, как его и просили. Так странно, что Джордж Рэтбан коснулся темы, столь далекой от спорта, но Тайлер ему доверяет. Разве два года назад Джордж не предсказал, что «Милуокские олени» как минимум войдут в восьмерку лучших, тогда как все утверждали, что они вылетят из плей-офф на первом этапе. Да, предсказал. Дело закрыто, игра сделана, застегивай молнию на ширинке.