Но после такого урока даже самый маленький, пятилетний Семка, и тот отказался ночевать у Макара, смело пошел с ватагой. Впереди — Буран, он точно выполнит наказ Макара и проводит детей до Ивайловки…
Так и жил Макар. Привечал детей, звал в гости взрослых. К нему шли, ели, пили, «транжирили» мед, как говорил Хомин. Но Макар рад, что его не обходят люди, и жил он для людей.
И все же наговоры Кузихи сделали свое дело. Шли к нему люди с опаской, прежде чем перешагнуть порожек поскотины, творили молитвы, чтобы отвести от себя дьявольское наваждение.
Макар и Буран с радостью встречали гостей. Макар с улыбкой, Буран незлобивым лаем, к каждому ластился, скулил. Иногда спрашивали:
— А он злой ли?
— С чего ему злиться, хозяин покладист, и он в него. Для меня важен не просто пес, важно, с кем бы словом обмолвиться.
При этих словах гости ежились, косились на пса, но добродушный хозяин этого не замечал. Не догадывался старик, что он давно уже оговорен в народе.
Макар за зиму, после ссоры с Хоминым, снова добыл прорву пушнины. Продал добычу проезжим скупщикам, а все деньги раздал беднякам, себе чуть оставил. Узнал про это Хомин, приезжал, упал на колени, обнимал и целовал грязные унты Булавина, просил:
— Макар, милый, не отдавай деньгу голытьбе! Лучше мне отдавай! Молиться за тебя буду денно и нощно!
Тошно и противно было Макару такое видеть и слышать. Ведь Хомин вошел уже в силу, собирался строить паровую мельницу, поговаривали, будто его изберут волостным старостой.
— Прочь уйди. Работников кормишь плохо, скаредничаешь, платишь мало. Уходи, второй раз гоню, больше не приходи. Наши дороги на росстань пошли!
А зловредная Кузиха теперь уже на каждом перекрестке твердила, что Хомин продал душу дьяволу, Макар его околдовал. Теперь вот другим дает за так деньги — тоже неспроста. Но как бы там ни было, бедняки не отказывались от Макаровой помощи.
4
Четыре года прошло с тех пор, как Макар Булавин подобрал Бурана в тайге. Пес стал больше любого волка. Один брал молодых кабанов, двухгодовалых изюбров. Догонял свою жертву, крепко хватал за бок, что есть силы тормозил лапами, изюбр осаживался; потом пес резко отпускал зверя, тот тыкался мордой в снег, Буран прыгал ему на шею. Стискивал мощные челюсти, раздавался истошный рев, потом наступала тишина…
Случалось охотникам видеть, как берет зверя Буран, и эти умные таежные люди тут же впадали в суеверный страх, твердили: «Так может сделать только дьявол, простой собаке это не под силу будет».
А Кузиха продолжала подливать масла в огонь:
— Мой Кузьма видел, как эта дьяволина задавил огромадного медведя. Что ни говорите, это черт, а не пес. Кто видел, чтобы собаки давили медведей?.. Хомин и другие богатеют от его дьявольской силы.
— Помолчала бы, Кузиха, сами-то вы кто? Дьяволы и мироеды! — осаживал Кузиху Шишканов. — Макар — самый правильный человек, только одного не может понять, что его помощь иным идет во вред.
— Мы своим горбом все это нажили.
— Это так, никто не спорит, а теперь чужими руками гребете жар из загнетки.
Макар не слышал этих разговоров, знай бродил себе по тайге, добывал зверя. Однажды шел он в сторону Полынихи, чтобы там проверить ловушки. В тайге стояла морозная тишина. Над проталинами висел густой пар. Сопки подернулись куржаком, покрылись изморозью ели, кедры. Поскрипывал снег под унтами. Пес бежал впереди Макара и обнюхивал беличьи следы. Скоро он бросился в сторону, залаял. Макар повернул на лай — зачем оставлять белочку, сгодится. Вошел в гущару ельника и тут спиной почувствовал, что кто-то на него смотрит. Поднял голову, круто развернулся и увидел в развилке старой ели барса. Его светло-рыжее, в темных пятнах тело напружинилось — зверь готовился к прыжку. Макар сдернул с плеча бердану, но было поздно. Барс уже ринулся на Макара в распластанном полете. И в ту же секунду пес сильно ударил лапами в спину Макара. Старик отлетел головой вперед, зарылся в снегу, но тут же вскочил и увидел, как, поднимая клубы снега, дрались пес с барсом. Зверь был крупнее пса, почти полтора метра длиной. Но Буран не уступал ему. Однако у Бурана были только клыки, а барс рвал пса зубами, сильно ранил когтями. Макар, не раздумывая, прыгнул в эту свалку, ударил ножом барса, барс взревел, хватил охотника за рукав дошки, вырвал клок и ранил руку. Но человек и собака оказались сильнее зверя.
После жаркого боя пес упал на снег, истекая кровью. Макар быстро сбросил с себя дошку, сдернул пиджак, рубашку и начал кутать в свою одежду Бурана. Затем, кое-как спеленав раненого пса, понес его к дороге. Там упросил мужика довезти их до пасеки.
Следом плелись сплетни: мол, дьявол для хитрости дал барсу ранить себя, чтобы проверить преданность Макара.
Макар залепил раны пса пихтовой смолой, уложил на топчан и не отходил от него. Через три недели они снова ушли в тайгу.
Случаев, когда пес спасал Макара, набралось много; не любил Макар зряшно молоть языком, но все же кой-кому рассказал о смелости, преданности и силе Бурана.
Слава о бесстрашном и умном псе перенеслась через перевал. Рассказанным заинтересовался Безродный: по приметам сходилось, что это его Хунхуз. Но как-то все времени не хватало ему наведаться к Булавину на пасеку.
5
Осенью, когда сопки полыхали жаркими красками, Макар, оставив пса на попечение бабки Трошихи, решил сходить в Сучан. Там нашелся его далекий родственник Трофим Булавин, который также порвал со староверами и работал шахтером в Сучанских копях. Макар шел, чтобы помочь Трофиму, а еще и поговорить с ним по душам, спросить у рабочего человека, отчего люди такие, а не эдакие. Налил в туески меду, сложил деньги в карман и ранним утром вышел.
Шел не спеша по едва приметной тропинке, вывершил Янмутьхоузу и оказался на перевале. Вечерело. Вдруг впереди он услышал частые выстрелы, истошные крики, матерщину. Осторожно раздвигая кусты, выглянул на полянку. Здесь двое бандитов добивали корневщиков. Макар сдернул с плеча бердану, поймал на мушку одного бандита, выстрелил. Промазал, дрогнули руки, а затем налились слабостью, задрожали колени. Он медленно осел на листву. В православного стрелял.
Бандиты убили пять удэгейцев — остальные корневщики убежали по склону вниз, — бросились к убитым, сорвали с плеч котомки, после выстрела Макара скрылись в распадке. Послышался топот копыт, треск чащи. А Макар сидел на земле, ловил ртом воздух, держался рукой за сердце. А когда пришел в себя, почти бегом побежал по тропе в сторону Сучана. Шел всю ночь и часть дня. В городе не стал искать Трофима, а прямо пошел к приставу. Сильно волнуясь, рассказал о том, что он видел на перевале. Описал приметы бандитов, четким, старинным почерком подписал свои показания.
Ночевал у Трофима, а утром его вызвали и велели вести казаков с приставом на место убийства.
Макар привел. Убитых похоронили. Дальше Макар повел казаков по следам убийц. Следы привели на таежный тракт, затем свернули с него к сопкам, в сторону Ольги. Пристав отпустил Макара, надеялся, что перехватит бандитов перед Ольгой, пошел тропой через перевал. Но бандитов не нашли, следы затерялись в тайге.
Минул почти год после убийства корневщиков. Буйно цвела липа, пчелиный гул стоял в небе. Макар со своими молодыми помощниками едва поспевал откачивать мед. Вечерами усталые, изжаленные пчелами, но довольные мальчишки возвращались домой. Макар и Буран оставались вдвоем. Любил старик посидеть на крыльце избушки в такие вечера перед дымокуром, послушать тайгу, поговорить с собакой.
А вечера в это время какие-то особенно звонкие. Уркнет перекат, вздохнет сонный плес, тихо прошуршит листвой липа — слышно; а за деревней кто-то кричит Жданку, корову. Над рекой кудрявятся туманы, плывут на закат неспешные тучи…