– Может нам имеет смысл взять катамаран и проплыть вниз по реке, осмотреться?
– Поздно уже. Восьмой час пошёл. Давайте завтра. А сегодня просто пройдёмся вдоль берега. Они уже закрываются.
– Скажите, – вновь обратился Вадим к молодому загорелому парню, работнику станции, который только что подтащил к причалу последнюю лодку, и, упрекнув троих отдыхающих подростков за то, что просрочили своё время на десять минут, уже собирался идти переодеваться в палатку, – А у вас всегда мало народу? Или просто к вечеру разбежались? Сколько у вас лодок?
Парень посмотрел на Яранского с прищуром. Наверное, подумал, что перед ним женатый мужик с молоденькой любовницей, ищут место, где можно отдохнуть наедине, без страха быть увиденными кем-то из знакомых.
– Нет, у нас лодок всего три и один катамаран. А людей здесь всегда мало. Потому что место не очень удобное. Во-первых, течение достаточно сильное. А вон там, – парнишка указал рукой направо в сторону песочной насыпи метрах в двадцати от станции, – вообще река делает изгиб, и лодок мы не видим. А дно там глубокое и илистое, водорослей полно. Мы вообще сезон доработаем, а на тот год в другое место переедем. Так что приезжайте пока. У нас ведь лодки вон какие хорошие, и пляж, кстати, чистенький, хоть и небольшой.
– Спасибо, друг, – ответил Яранский, приобняв стоявшую рядом блондинку за талию, – мы приедем на выходных.
Узнав всё, что было необходимо, мужчины неспешным шагом направились как раз к тому месту, где река, по словам парнишки, делала изгиб. Немного походили по берегу, затем залезли на ту самую насыпь. Оглядели окрестности с высоты. Действительно, река заметно ускорялась за поворотом, а вода вдоль берегов была болотного цвета из-за обилия водорослей. Уселись на мягкую, успевшую кое-где пожелтеть под летним солнцем невысокую траву.
– Ты думаешь, – начал Яранский, – именно здесь и была твоя жена с дочкой? Если они плавали здесь, то как девочка вообще могла удержаться на таком течении?
– Ну, наверное, здесь они плыли на лодке. А купались всё же на пляже. Иначе, Альфия не была бы в восторге от купания, как говорила Лариса. Но это не мешает Роксане приплыть сюда на лодке и уговорить дочку попрыгать с лодки в воду, например. Или вообще столкнуть её…
– Ты прав. Здесь же нет никого. Сомневаюсь, что кто-то из отдыхающих решит плыть в эту сторону. Кому охота бороться с течением и напрягать мускулы вместо того, чтоб расслабленно дрейфовать на мелких волнах?
– Значит так. Вадим, Вы должны будете приехать сюда в выходной. Быть возле Роксаны, следить за ней, плавать рядом. Вы хорошо плаваете?
– Да плаваю-то я отлично. Но разве мы не должны поехать вместе, чтоб изображать влюбленную парочку? А то будет подозрительно, что мужик немолодой один приехал на пляж, лодку арендовал…
– Да-а… Детектив из Вас никакой… – Рамиль улыбнулся. У Яранского от этой улыбки потеплело на душе, так как вдруг на секунду, на краткий миг, он снова увидел перед собой свою Анжелу, такую весёлую и ласковую девочку…
– Не понял.
– Альфия может узнать меня!
Яранский сделал недоуменное лицо.
– Уф, ну как не помнить? Кто месяц назад заговаривал Альфиюшке зубы, чтоб она ушла с детской площадки от своей прежней нерадивой няни? Я же!
– Тьфу ты, ёлки-палки! Реально забыл.
– Ладно. В общем, так мы помешаем Роксане утопить мою дочь. Так мы выиграем время.
Солнце клонилось к закату. Ярким пунцовым кругом нависло оно над холмом, возвышающимся вдали за противоположным берегом Карамана. У мужчин слипались глаза от усталости, но уходить отсюда не хотелось. Посторонние звуки постепенно исчезали, пляж внизу уже час как опустел. Явственно слышалось лишь журчание речной воды, крик какой-то ночной птицы в кустарнике неподалёку, и отдалённо слышны были редкие гудки проезжающих по трассе машин. До дороги было не более четырёхсот метров. Рамиль растянулся во весь рост, и Яранский последовал его примеру.
– Нравится мне запах полевой травы, – задумчиво произнёс Вадим. – Мы, помню, с Ларисой, когда ещё Анжелка не родилась, в степь часто ездили. С палатками. В настоящую степь. Там такой был умопомрачительный воздух свежий. И этот запах неповторимый. Просто блаженство. Давно я его не нюхал, не ощущал…
– Почему?
– Ты же знаешь! У дочери аллергия была буквально на всё. А на цветение особенно. Она даже в школу не ходила в апреле, мае. У нас дома на холодильнике вместо магнитиков календарь цветения деревьев висел. Она на таблетках антигистаминных жила. Мы берегли её как могли. И вот не уберегли… Кстати! А ты как себя чувствуешь? Здесь полно растений и запахов всяких. Я что-то упустил из виду, что Анжелино ведь тело…