Внезапно в дверь позвонили. Так резко, что взрослые вздрогнули, а маленькая Альфия прибежала в зал и схватила мать за руку. Она прижалась к Ларисе так сильно, будто боялась, что пришли за ней. Вадим открыл дверь, все вышли в коридор. На пороге стояли соседи по подъезду, человек пять. Вид у всех был встревоженный, и один из пришедших, парень с первого этажа, сказал, немного запинаясь:
– Там это… Ну… Во дворе ваша Анжела. Её же паспорт это?
Вадим взял из рук соседа паспорт, раскрытый на первой странице с фото его дочери.
– Да, её паспорт… А откуда он?
Пока Яранский "тормозил", соображая причем тут паспорт Анжелы, и зачем все эти люди толпятся на лестничной площадке, Лариса с Юлией опрометью кинулись на улицу. Вадим схватил на руки малышку и побежал следом. Соседи гурьбой последовали во двор.
На лавочке возле детской площадки под раскидистым клёном, в кроне которого кое-где проглядывала пожелтевшая листва, полулежала в неестественной позе молодая девушка с широко раскрытыми стеклянными глазами. Светло-русые густые волосы закрывали половину лица и подбородок, от чего труп не выглядел ужасающе. На вороте рубашки и оголившейся сбоку шее виднелись следы белой пены, которая, видимо, вытекла изо рта. Рядом стоял участковый. Он констатировал смерть девушки, проверил карманы брюк, обнаружил паспорт, вызвал "скорую" и отослал соседей за родителями Анжелы Яранской. Теперь он отошёл в сторонку и закурил. Увидев подбежавших отца и мать он решил прояснить ситуацию и обратился к Юлии Викторовне, которая ему показалась более уравновешенной из двоих женщин:
– Вот… Соседи обнаружили. Наглоталась таблеток девушка. Я их собрал под скамейкой. Штук десять рассыпано было, на анализ отдам. Примите мои соболезнования… Вот ещё записка, рядом с паспортом лежала.
Юлия Карпенко с Яранским склонились над листком бумаги, переданным им милиционером. Там было написано: "Спасибо всем вам. Я ушёл счастливым. Берегите дочь". Лариса Яранская безудержно рыдала, упав на колени перед телом Анжелы. Вадим, попытался мягко взять её под локоть. Он прошептал её в ухо:
– Милая, не надо. Ты же понимаешь, что это не Анжелочка наша ушла…
– Знаю, – проплакала горько Лариса, – я прощаюсь с телом дочери. С телом! Ведь теперь и его у меня н-е-е-е-т… Ни-че-го не осталось… Доченька моя-а-а-а… Доченька моя-а-а-а!
Вдруг Яранская почувствовала детские ручонки, крепко вцепившиеся в шею. Маленькие ноготки впились в кожу с такой силой, что казалось останутся царапины. Она с трудом повернула голову назад и сквозь пелену слёз увидела родное детское личико с большими мокрыми, как и у неё, глазёнками и упрямо поджатыми губками. Малышка шмыгнула и громко прокричала ей лицо:
– Я твоя доченька! Я!!!
Эпилог
Профессор Карпенко закрылась у себя в кабинете. Она никак не могла расстаться с пагубной привычкой курить. И прятаться, ещё с молодости. Сначала она скрывалась от своих родителей, потом от детей и коллег. Ну не могла она никак взять и закурить прилюдно! Каждый раз она покуривала втихаря за закрытыми дверями в щёлочку открытого окна. Потому что, если открыть окно настежь, дым пойдёт в комнату, и долго не выветрится. Так она делала и сейчас, зная, что все доктора ещё минут пятнадцать будут на утренней конференции (на которую она иногда позволяла себе не ходить), и никто её не потревожит. Но в дверь внезапно постучали. Юлия Викторовна аж вздрогнула от неожиданности, воровато оглянулась на дверь и резко затушила сигарету, выставив миниатюрную пепельницу за окошко на карниз. Затем она быстро брызнулась дежурными духами, положила в рот мятную жвачку и пошла открывать. На пороге стоял мужчина среднего роста с накинутым на плечи белым халатом. Лицо его было ничем не примечательно, самое простое. В руках кожаный портфель. На глазах очки. "Чей-то родитель", – подумала Юлия.
– Здравствуйте, Юлия Викторовна. Я прибыл. Как и договаривались в девять часов.
Карпенко села за стол, ничего не понимая. Никого она, вроде, не ждала.
– Добрый день, – ответила она нерешительно. – Подождите минуточку.
Доктор раскрыла свой ежедневник на пятом сентября. Просмотрела тщательно страницу. Потом шестое сентября и четвёртое. Никто к ней на утро не был записан. Затем внимательно посмотрела на посетителя.
– Вы извините, но ко мне по записи никого нет. Может, Вам не ко мне.
– Как это нет? Я – Павел Федышин. Президент благотворительного фонда "Дыхание". Вспоминайте! Вы же сами мне на сегодня назначили встречу.
– Но когда? Я Вас, простите, не знаю. И не помню… У меня на час дня сегодня назначено выступление на конференции в онкодиспансере, где я сижу в президиуме, к тому же!