У этих рептилий запас жира не предполагается, они, как витые провода, мускулы в облегающей оплётке крепкой шкуры. Ящериный хвост - в длину туловища. Он легко отбрасывается, можно отращивать, можно не отращивать вновь. Но если надо, вырастает за счёт моментально твердеющей хрящевой ткани где-то в течении получаса. Мышцы догоняют остов ещё за час, и хамелонец способен крушить камни плетью хвоста.
Общественная жизнь хамелонцев на Сельве протекала, как преддверие главного события - совокупления, в череде побед и поражений, в клубах надземных и подземных площадок, "пласов", нечто среднего между танцполом и бойцовским рингом. И баром.
Особенность хамелонцев - перед совокуплением очень хочется пить. Долго, сутки где-то. И перед драками хочется, организм же не знает, чем всё закончиться, и во время их. Особенно сильно - перед Чёрным Фавном. Этот срок организм знает, по космическим часам видит.
Так что, на пласах можно было залиться свежими и бродящими соками терпких, горьких, свежих, мясистых растений леса. Соком колючек, подобных алое, вином из сердцевины лиан, из насекомоядных, похожих не громадные чаши кактусов... Бродящее и отрезвляющее, до мандража подхлёстывающее агрессию, и такое, которое позволит собраться, отрешившись в бездонную внутреннюю тишину, пойло на любой вкус. Славная жизнь... Она закончилась.
Еженощные драки на пласах начинались ритуальным танцами, продолжались устоявшимися боевыми формами, заканчивались боями без правил, с попойками вперемешку. Они служили очень важной цели - выбору подходящего партнёра. То есть, примерно равного в силе, выдержке и крепости. При соитии умереть должны оба и одновременно, превратиться в субстрат.
Совокупление обязано закончиться обоюдным удушением. В противном случае, выжившего хамелонца ждёт незавидная участь - затянувшаяся мучительная агония. Тут же, на месте. Его кости всё равно не восстановятся, а плоть не распадётся до конца. Семя не сможет кануть под землю. Останки двух хамелонцев мёртвого и полуживого будут обнаружены дольчами и сожраны ими. Ужасная судьба, напрасная смерть.
Хамелонцы, удостоверившиеся на пласах, что, увы, они не лучшие из лучших, тоже могли выбрать партнёра себе вровень и достичь в размножении не меньшего успеха.
И на земле есть бары! И в них тоже танцевали и дрались! Но... Анук саркастично ухмыльнулось, вспоминая...
Местные как дерутся? Срамота. Бычатся, гундосят, толкаются лапками в грудь... Пока в челюсть заедут, ждать устанешь! Тьфу, тьфу и ещё раз тьфу! Посмеяться разве. Кто впервые увидал, до колик смешно. Рептилия ночью, на холодной террасе бара, ожидая красивого боя, рискует промёрзнуть насквозь!
У хамелонцев не так. Они вспыльчивые и скоростные.
Когда Бен, не то что вмешался, пресекал зону конфликта и, походя, отправил шутника обгонять из его же руки выбитую пивную кружку, Анук цокнула язычком: этот - не местный.
Но Бэн в высшей степени местный! Типа, на покой ушёл. От суеты биржевых торгов, от боксёрских дел.
Уж десять лет прошло, как он взял себе кроткую девушку из местного племени. Анук видела её. Решила, что глухонемая. Гибкая, смуглая. Улыбается и кланяется без разбора на всякий вопрос. Обхаживает супруга, как господа бога. Славный мальчишка крутится под ногами, весь в мать. В неё... Тоже характерный знак.
У самой Анук, супруги арендатора из первого десятка, застраивающих местную красоту, тоже был сын, серьёзный подросток. Весь в отца.
В последнее время Анук наскучила имитация жены. Лёгкие укусы в шею и несколько раундов не столь лёгких переговоров умиротворили амбициозность супруга. Анук примерила деловой костюм и управление его делами. Как по ней шито, в рост и в размер. Тоже скучно.
Бен нанял их компанию для строительства на втором участке, так познакомились. Образовалось время, проводимое рядом, сначала за проектированием, затем в молчании, в созерцании аэростатов... Две частички Хамелона на склоне горы, плечом к плечу.
4.
Эх, везде, всюду преследует Бэна Торо невнятный, ненастоящий запах парковой зелени, обжитой земли.
Первые года по прибытии на землю Бен много путешествовал. Искал, надеялся. Отчаялся. Он так и не учуял Сельвы, Леса с большой буквы. Повсюду сельхозугодия да города. Курорты, подобные этому, на котором обосновался, после года интенсивных грабежей.
Не нашёл Бэн леса. Как он должен пахнуть, кто не нюхал, тому не объяснишь, а кто знает, тому объяснять не требуется. Он пахнет как свидетельство: мир бесконечен. На земле океан внушал Бэну подобную тревожную радость, но Бэн не представлял, что с ним делать, с этим буйным, своенравным простором. Но со временем он привык к шуму волн и непоэтическую, звериную натуру проявил однажды с романтической стороны.
Вумная, умнейшая компания профессорскую чью-то степень отмечала в баре, где Бэн Торо тихо-мирно сидел, выпивал.
Прежде тисканий за танцами, раздавалось неумолкающее бла-бла-бла... Бэн ждал, что в подпитии одна из их девчонок ему достанется, и невольно прислушался к разговору. Что истинно? Что есть познание в науке? Что есть вера?.. Бла-бла-бла...
Вечером же, поздно вернувшийся, рассеянный, Бэн Торо сказал своей молчаливой, безответной жене...