— В этом случае я бы выбрал себе очень неправильную невесту, раз мне захотелось променять её на прекрасную красноволосую нимфу. Знакомые праздновали. Девочка захотела себе что-то классическое, друг даже на рубашки нас всех уболтал, чтобы одному в ней не париться. Скука смертная в общем, но не пойти не мог — всё-таки хорошо общаемся.
— Ресторан, платье, куча гостей. Брр, — морщит свой милый носик. — Я бы не хотела так.
— А как хотела бы?
— Вдвоём. Где-нибудь на берегу океана, чтобы морской бриз трепал волосы и любимые глаза напротив.
А она романтик. Романтик, который, кажется, прячется очень глубоко внутри.
Петрович без проблем даёт мне ключи. Я прошу нимфу немного посидеть в машине, чтобы отнести сначала продукты и плед на крышу.
Раскладываю всё это и только потом возвращаюсь за девочкой, которая порывалась вернуть туфли на место и дойти сама, но от первого касания ремешков к коже пискнула и бросила это занятие, потянув ко мне руки.
Я вылавливаю прямо из банки очередную оливку, а нимфа кривится, когда я отправляю ту в рот.
— Чего?
— Я просто их терпеть не могу, — кивает в сторону банки. — Бабушка в детстве говорила, что до них надо дорасти, — замолкает. Я замечаю, что её глаза заволакивает пелена слёз.
— Если ты их не любишь до такой степени — я запросто могу их выкинуть, — прекрасно понимаю, что дело не в этом, но хочется разрядить обстановку. Сделать так, чтобы она снова улыбалась.
— Прости. Её просто не стало совсем недавно, — всхлипывает, зажимает рот ладонью и закрывает глаза на несколько секунд. Очень быстро приходит в себя и продолжает. — В смысле бабушки. Никак не могу это осознать. Извини, я всё порчу.
Поднимаюсь с пледа, протягиваю ей руку, за которую малышка тут же хватается. Тяну её в сторону парапета, возле которого мы останавливаемся. Встаю позади, обнимаю её, сам вздрагиваю, когда она в очередной раз беззвучно всхлипывает.
— Тише. Смотри. Подними голову, малыш, — она повинуется и упирается затылком мне в грудь. — Твоя бабуля где-то там, в небе. Присматривает за тобой и очень не хочет, чтобы ты грустила. Не плачь, принцесса. Наши близкие живы, пока мы о них помним. Моей бабушки со стороны отца тоже, к сожалению, уже нет в живых. Хотя ей никогда не нравилось, когда я называл её бабушкой. Алевтина Николаевна. Все вокруг удивлялись, когда я мелким так к ней обращался.
— Почему ей не нравилось?
— Чувствовала себя сразу старушкой, наверное. Она вообще была своеобразной. Такая, знаешь, манерная дама в норковом манто и с тонкой сигаретой в руках. Не затягивалась даже, просто вдыхала носом дым.
— Интересно. Моя была классической бабулей с пирожками. Вечно пыталась накормить меня и в сумку умудрялась подкладывать, пока я не видела.
— Максимум, на который была способна моя — отправить меня в ближайшую кулинарию за нашим будущим обедом, пока у неё свидание с Музом, как она любила говорить. Детективы писала, — уточняю прежде, чем девушка успевает спросить.
Мы стоим так ещё немного. Я украдкой вдыхаю аромат её духов — очень лёгкий и ненавязчивый, мне тоже такие нравятся. Через несколько минут малышка начинает возиться в моих руках, чтобы оказаться лицом ко мне, и одними губами шепчет пробирающееся изнутри «спасибо».
Я не успеваю понять, в какой именно момент наши губы находят друг друга. Просто в следующее мгновение очухиваюсь, когда её язычок скользит по моей нижней губе, а сама девчонка под натиском моих ладоней прижимается ближе.
Глава пятая. Рокси
Я этого не планировала. Честно.
Не планировала обжигающих поцелуев, от которых кружится голова. Не планировала мужских больших ладоней на моём теле, под которыми вспыхивает каждый сантиметр кожи. Не планировала несдержанных покусываний шеи, когда я сама вплетаю пальцы в его волосы и не позволяю отстраниться, потому что мне хочется ещё.
Ещё больше жадных ласк, чтобы до ноющих на следующий день отметин. Я позволяю себе забыться в его руках, которые настойчиво собирают подол моего платья на талии и тянут трусики вниз, освобождая меня от белья, которое в один момент стало лишним.
Мужчина тянет меня к пледу, осторожно заставляет опуститься на него, тут же устраиваясь между бесстыдно разведённых ног, вернувшись дорожкой влажных поцелуев к губам.
Он целует меня, глубоко и развязно, а я пытаюсь стянуть с него футболку. Перевожу взгляд на торс, когда у меня это получается, и на какой-то момент подвисаю, разглядывая линии, тени и картинки, в которые всё это складывается.