Она снова отвернулась к столу, достала маленький нож, взялась нарезать мясо большими кусками и продолжила невозмутимо:
– А еще Храм объявить, что тем, кто сказать, где тебя искать, давать два серебряный талгат, – она оторвала кусок лепешки, положила поверх пласт мяса, накрыла его травой и протянула собеседнику. – Лучше тебе не ходить из дом. Я буду ходить. Что ты так смотреть?
Сингура не порадовали её слова, но он отчётливо различал мягкое изумрудное сияние, льющееся от Нелани. Она не врала. И зла он тоже не видел. Это было странно. Очень. Но мерцание… мерцание обмануть не могло.
– Почему же ты не сказала им, где я? Два талгата – очень большие деньги.
Нелани улыбнулась и стала перечислять, загибая длинные пальцы:
– Ты дать мне талгат, не бить мой нос и иметь меня. Потом ты отдыхать и уходить. Потом опять встречать меня, иметь, отдыхать и дать талгат. А взамен иметь меня, еда, вино и мёд. Теперь ты дать мне два талгат и ещё меня иметь. А храм даст только два талгат. Понимать?
Он взял хлеб и мясо из её рук:
– Да. Я понял. Ты хочешь получить два талгата не от храма, а от меня.
– Эй! – она погрозила пальцем. – Ты ещё меня иметь! Такой уговор. Просто два талгат мне дать храм.
– Ясно. Заплатить тебе два талгата и иметь, – кивнул Сингур, а потом уточнил: – Может, всё-таки скажешь, почему на самом деле помогаешь?
– Я сказать, – Нелани покачала головой. – Ты меня иметь за два талгат. Такой уговор. И ты стараться.
Он снова кивнул.
– А пока ешь. Ты голодный. Голодный мужчина быть слабый.
Сингур усмехнулся и начал послушно жевать. Нелани же налила ему вина, а сама села рядом, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как он ест.
* * *
Слуга от судьи к уважаемому купцу Кьен Тао пришёл рано утром, когда тот ещё завтракал. Гость города отправил его назад, попросив передать, что готов принять господина так скоро, как тому будет удобно.
Долго ждать не пришлось, судья, которому, видимо, не терпелось посмотреть товары саворрийца, прибыл в роскошном паланкине очень быстро.
Кьен Тао встретил гостя у дверей, вежливо поклонился и пригласил на роскошный, обтянутый ярким полосатым атласом диван.
– Вижу, закон в Миль-Канасе просыпается с первыми лучами, – заметил обитатель покоев.
– Когда спит закон, открывают глаза пороки, – отозвался судья, усаживаясь.
– Справедливое замечание, – согласился саворриец.
– При этом закон, – гость поднял палец, наблюдая, как слуга наливает ему в чашу прохладного разбавленного вина, – всегда способствует достойным людям. Сегодня у меня много дел, а вы, уважаемый Кьен Тао, обещали, что я стану вашим первым покупателем. Было бы невежливо заставлять вас нарушить обещание, потому я и прибыл так рано.
Тут судья заметил скорчившуюся на цепи в углу Киргу.
– Надо же… – он не поленился встать и с интересом приблизиться к рабыне. – Стражники говорили, эта дрянь дерзила им даже на допросе, а вы добились от неё смирения и покорности за одну ночь.
Он отпил вина, разглядывая тощую русоволосую девку с острыми неприятными чертами лица и блеклыми синими глазами. Разглядывал, но не видел на её теле следов побоев или насилия. Ничего, кроме ссадин от кандалов.
– Занятно…
Рабыня затравленно смотрела то на стоящего напротив дородного мужчину в дорогих одеждах, то на спокойно сидящего в кресле хозяина.
– Как же он тебя смирил, а?
Вместо ответа пленница только теснее вжалась в стену.
– Это было нетрудно, – спокойно ответил Кьен Тао.
– Слышал, у вас на родине, в саворрийских землях, на дерзких рабов надевают обручи покорности. Уж не это ли вы предприняли?
Кьен Тао рассмеялся.
– Упаси, луноликая богиня, зачем мне такие сложности? Она достаточно умна, чтобы понять: дерзость не пойдёт на пользу. Я прав? – он посмотрел на Киргу, а та сразу встала на колени и поклонилась, касаясь лбом пола.
– Да, господин.
Судья покачал головой, возвращаясь на диван, а обитатель роскошных покоев поставил на стол перед гостем тяжёлый ларец.
– Здесь множество диковин, некоторые из них, уверен, вас заинтересуют, но сначала… – саворриец положил перед собеседником небольшой свёрток. – Девять семян дерева-змеи из Варданских джунглей. Если садовнику удастся их вырастить, ваш сад будет оставаться самым красивым садом Миль-Канаса много лет. Дерево-змея оплетает строения, как лиана, растёт быстро, как трава, цветёт обильно, как олеандр, плодоносит каждый год сочными сладкими ягодами, а по прочности не уступает дубу.
– Надо же… – протянул судья, разглядывая свёрток. – И сколько стоит такая диковина?
– Нисколько, – покачал головой саворриец. – Я не могу обещать, что семена взойдут и, тем более, что им подойдут погода и почва Дальянии. Хотя если ваш садовник так хорош, как о нём говорят… Но всё равно с моей стороны будет обманом взять деньги за такой ненадежный товар.
– А вы многое про меня узнали! – рассмеялся и погрозил пальцем судья. – И про сад, и про страсть к заморским растениям.
– Об этом в Миль-Канасе известно всем, а хороший торговец не пропустит полезного знания. Поэтому городские сплетни нам всегда интересны, – улыбнулся в ответ Кьен Тао. – Кстати, о сплетнях. Город крайне взбудоражен последним боем, все разговоры – о нём. Удовлетворите мое любопытство: почему мечники храма так хотят найти победителя? Говорят, за него даже объявили награду.
– Так и есть, так и есть, – покивал собеседник. – К сожалению, интерес мечников – это интерес Храма. А интерес Храма – это дела Храма. Городские власти принимают волю государя далера и его брата и следят за её исполнением. Не оспаривают и не обсуждают. Поэтому, увы, ответа на ваш вопрос у меня нет.
– А я-то решил, что ловят его за убийство… – протянул обитатель покоев.
– Нет, – отмахнулся судья. – Железный Лоб умер только к вечеру. Значит, убийства на круге не было. Боец чист перед законом. Собственно, потому награду объявил Храм, а не стража.
– Тогда это прекрасно! – оживился саворриец. – Не затруднит ли вас сообщить мне, если вдруг этого человека схватят и доставят в тюрьму? За такую услугу я буду крайне благодарен.
– Непременно сообщу, – покивал гость. – Но вынужден предупредить: мечники не держат тех, кого схватили, в городской тюрьме. Если они поймают чужака, то препроводят в Храм.
– Тогда, возможно, вы знаете здравомыслящего человека в Храме, с которым я мог бы побеседовать? – не собирался отступать собеседник.
Гость посмотрел пристально:
– Откуда такой интерес к простолюдину, дерущемуся на кругах?
– Я много странствую, и частенько мои путешествия крайне опасны, потому сильный доверенный человек в них очень полезен. Я бы хотел нанять его.
– Понимаю, понимаю... Знаете, при Храме есть служитель по имени Иджен. Найти его можно в людских. Он – старший над слугами, следит за запасами и всяческими суетными делами. Уверен, сей достойный муж с удовольствием послушает ваши рассказы о дальних странах, почти наверняка что-то купит. Ну и может поспособствовать в делах. Он очень скромный человек, живущий только нуждами обители.
– Благодарю, – саворриец, наконец, коснулся крышки ларца, стоящего всё это время на столе. – Но я отнял слишком много вашего драгоценного времени пустыми разговорами. Прошу, смотрите товары, выбирайте. Как первому покупателю в этом славном городе предложу вам самые приятные цены.
* * *
Сингур дремал под мерный шелест листвы за окном. Он словно отдыхал за все долгие годы неволи, когда спать ему или нет, решал кто угодно, кроме него. А ещё ничего не снилось. Но самое странное – не было приступов боли, неизбежных после фимиама. Не было изматывающей муки, когда казалось – гнутся и ломаются кости, рвутся жилы, лопается кожа.
Впрочем, он знал почему. Просто скоро придёт его время.