И самое главное… Эная не знала, что ответить. Вдруг она поняла, что очень мало интересовалась все эти годы братом. Совсем не занимало её, что ему нравится, а что нет. Главное – он знал, что нравится ей!
– Он любит одиночество, – наконец, ответила она сухо. – И выполнять приказы. Чёткие и понятные. Любит то, что любят большинство мужчин: оружие, бои. Любит холодное вино, чарух с зеленью и острым мясом. Теперь ты знаешь всё.
Девушка, идущая рядом, радостно улыбнулась.
– Я тоже люблю чарух! Как чудесно! Знаешь… – она немного помолчала, однако закончила: – Отец как-то сказал мне, почему выбрал мою мать. Она не искала его внимания только из-за того, что он – Безликий.
Эная застыла, потрясённо глядя на собеседницу. А та нежно чмокнула старшую подругу в щёку.
– Я пойду. Спасибо за помощь! – и упорхнула прочь.
* * *
Тот, кого в Миль-Канасе знали под именем Кьен Тао, шёл по узким улочкам бедного квартала. Его походка была легка, спина пряма, и выглядел он как добропорядочный человек, каковым, конечно же, не являлся.
А размышлял Кьен Тао, которого на самом деле звали Гронк, о том, что всё идёт неплохо.
Конечно, эта псина Кирга сотворила какую-то глупость, которая сильно осложнила ему жизнь: Гронк больше не чувствовал цели. Впрочем, вечером явится Господин и всё поправит. В остальном дела продвигались вроде бы очень даже хорошо.
Судья после утреннего тёплого приема и роскошного подарка сделает что угодно для такого выгодного и почтительного знакомца.
Встреча со служителем Храма тоже оказалась небесполезна. Казначеем был хваткий мужик средних лет, любопытный, словоохотливый и понятливый. Гронк провёл с ним около часа в приятной беседе, оставил в подарок несколько свертков редких ароматических трав, после чего получил заверения, что о поимке Чужака ему сразу же сообщат, но поспособствовать в чём-то большем, увы, не смогут. Впрочем, это тоже было немало. Оказалось, что Храмовых законов беглец не нарушил, а разыскивают его для беседы, потому казначей не нашёл поводов препятствовать в найме беспокойного чужака к учтивому купцу. Ещё и пошутил, что достопочтенный Кьен Тао, похоже, целью жизни имеет вывоз из Миль-Канаса всех лишних для города людей.
После этого Гронк отправился в нижний город, где снял несколько клетушек в работном доме неподалёку от старых выработок.
Возведённый из белого камня Миль-Канас постоянно нуждался в строительном материале. Раньше его добывали здесь же, на одном из склонов холма-горы. Теперь эта выработка была пуста. Её было обжили бродяги, нищета и людишки, промышлявшие мелким разбоем. Но мечники храма быстро их разогнали, а на входе в старую штольню установили ворота с надёжным замком. Впрочем, Гронк сможет пройти: всё необходимое у него есть.
А в клетушке работного дома уже приготовлен запас еды: сухари, вода, сушёная рыба. Нанят крепкий немногословный мужик, который не будет задавать вопросов и безупречно выполнит порученное за те деньги, что ему обещаны.
В общем, всё, совершенно всё, охотник делал правильно: договорился с Храмом, приготовил место, где можно будет спрятать пойманного беглеца, продумал пути отступления, нашёл охранника… Не в первый раз он добывал для Миаджана нужного человека, и уж точно не в последний. А вечером явится Древний, расскажет, что было решено, исправит сотворённое Киргой и подскажет, как искать Сингура. Гронк мог быть доволен собой – и выглядел довольным.
Но внутри он скрипел зубами от бешенства. Лишь одно его немного успокаивало – мысль о короткой тугой плети, лежащей на диване в покоях гостиного дома. Лежащей так, чтобы грязная потаскуха, для которой плеть предназначалась, могла любоваться ей до прихода хозяина. А ещё нет-нет и вспоминал он о кисете с особым зельем…
К сожалению, Гронк так и не смог понять, что сделала Кирга: колдовать он не умел, не дано было ему и видеть Пути. Собственно, это его нисколько не расстраивало. Все, кому была дана такая способность, жили крайне мало и плохо. Да и из Миаджана их не отпускали. Живыми, во всяком случае. Сингур был первым, кто сумел бежать. И первым, на чей след охотник никак не мог выйти.
Нет, когда-то давно – очень давно! – купленного в Илкатаме Гронка Древние испытывали фимиамом. Он едва выжил. К счастью, открылось, что он не искатель, но охотник! От фимиама он обрёл дар находить людей. С тех самых пор раб, которого едва не признали бесполезным и не убили, стал руками Древних за пределами Миаджана.
За долгую жизнь он выучился многому, а ведь, когда его продавали, не умел и десятой доли того, что умел сейчас.
А теперь? Теперь он сделался бесполезным! Стоило отойти от Кирги на пару десятков шагов, чутье пропадало. Бесследно! Гронк чувствовал только эту вшивую бабу! Например, сейчас точно знал, где она! И это вместо того, чтобы воспринимать переплетения чужих ощущений. Кирга забивала даже ложное направление на Сингура.
Это пугало обычно спокойного и уверенного в себе охотника. Потерять чутьё – хуже, чем потерять руку. Без руки можно жить. А потеря чутья грозила ему потерей головы. Если Древние сочтут, что он бесполезен, если… Об этом даже думать не хотелось. Зато очень хотелось поймать Сингура и избить так, чтобы неделю харкал кровью. С него не убудет. Привычный.
Успокаивал себя Гронк лишь тем, что Древний наверняка сможет исправить сотворённое Киргой, и та после этого испробует на себе кожаную плеть. Немного, два-три удара, чтобы не портить сосуд Господина. А потом в рассечённую плоть можно будет втереть особые зелья. Паралич пополам с безумной болью!!! Терпеливым и стойким мужчинам хватало одного раза, чтобы заговорить. Но от Кирги Гронку требовалась только её способность вмещать Древнего. И потому, когда действие зелий завершится, можно будет повторить.
Эти сладостные мысли немного сдерживали клокочущую внутри ярость.
Гронк уж очень замечтался, однако пристальный взгляд почувствовал сразу. Кожей. Ему навстречу шёл совсем юный мечник, статный и темноглазый.
– Солнца над домом, – вежливо поклонился воин Храма. – Удивлен встретить человека вроде вас в таком квартале.
– Ночей без тревог, – так же учтиво ответил Гронк, грязно выругавшись про себя. – Мне и самому не нравятся эти подворотни, но судьба распорядилась, чтобы по приезде в славный Миль-Канас я обзавёлся сразу тремя рабами. Двое из них до сих пор томятся в городской тюрьме, и я боюсь, как бы они не оставили там всё своё здоровье. Поэтому решил отыскать надсмотрщика за сходную цену и какой-нибудь недорогой угол, где эти проходимцы смогут жить до моего отплытия из Дальянии.
– Достоин уважения рачительный хозяин, заботящийся о своем имуществе, – кивнул мечник. – Значит, вы – тот самый чужеземец, который помог поймать банду портовых разбойников и выполнил работу верных слуг?
Охотник кивнул:
– Я надеюсь, верные слуги на меня не в обиде?
Собеседник улыбнулся:
– Верные слуги вам очень благодарны.
Гронк надеялся, что молодому воину надоест выслуживаться и изображать бывалого, он распрощается и отпустит гостя города на все четыре стороны. Но мечник вместо этого внимательно посмотрел охотнику в глаза:
– Одного я не пойму, уважаемый. Что делал человек вашего положения в грязном портовом переулке, от которого на лигу разит тухлой рыбой? Неужто тоже искал пристанище для своих будущих рабов?
У охотника сердце на миг замерло. Однако он сумел сохранить невозмутимый вид, даже продолжил говорить доброжелательно:
– Да простит меня верный слуга, но последний раз я был в Миль-Канасе несколько лет назад. Отчего-то мне казалось, что на месте этого переулка тогда находились склады. Я решил, что на одном из них испортился товар. И едва не поплатился за свою глупость.
– На месте Требухового переулка всегда был Требуховый переулок, – сухо сказал мечник, после чего поклонился и закончил: – Но, полагаю, путешественнику, много где бывающему, несложно перепутать или забыть места, которые он посещал давно. Ночей без тревог вам, уважаемый Кьен Тао, и только безопасных дорог.