Теплая искра всё приближалась, становилась больше и больше и, наконец, превратилась в то, чем была – жёлтую огненную звезду, сияющую над каменным полом пещеры. От звезды расходились волны золотистого света. В этом сиянии облик двух мужчин изменился до неузнаваемости. Если бы мечники увидели их сейчас, то не узнали бы. Лица со смазанными чертами. Ни бровей, ни ресниц, ни волос. Глаза – словно бездонные чёрные провалы. Здесь властители Дальянии становились теми, кем были на самом деле. Подземелье возвращало им истинный облик, незримый для людей. Любая магия была тут бессильна, кроме магии Лабиринта.
– Итак, что нашли у саворрийца? – заговорил тот, кого на поверхности под светом солнца называли далером и чьё имя было Тинаш.
– Законное, незаконное, – ответит ему брат. – Немного запрещенной магической мелочи. Очень интересный меч. Отличная работа и в рукояти пружинный самострел. Так он и подловил Стига… Но ничего, что указывало бы на Миаджан. Однако немая девочка уверяет, будто много лет прожила именно в Миаджане и видела этого человека там. Она испугалась меня – приняла за хозяина-жреца. А ещё она очень точно описала храмы Старого мира. Затопленные храмы. Лишь ненамного возвышающиеся над водой.
Собеседник попросил:
– Покажи…
– Смотри, – ответил Безликий.
Ничего не изменилось: звезда все так же трепетала во тьме, а на нечетком, будто расплывающемся в её свете лице далера отразилась задумчивость. Он осмысливал то, что показал ему брат, – то, что Истр видел глазами немой девочки-вышивальщицы.
– Почему часть её воспоминаний скрыта туманом? Нечеткие, дрожащие… То, что было до Миаджана, похоже на бледные тени событий.
– Возможно, она была слишком мала и многое забыла? – предположил Истр. – Или то место, где находилась, затуманило воспоминания.
– Возможно…
– А ещё, – продолжил Безликий, – видение Энаи, в котором она находилась в месте, похожем на то, что описывала Эша. Она видела там лабиринт. Одичавший лабиринт. И была любовницей этого самого Сингура. Нам нужно найти его во что бы то ни стало. Найти и понять, что происходит. Двое простых людей видят лица многоликих, и, думаю, её брат так же увидит моё. Неизвестный саворриец смог убить мечника храма, смог пронести с собой магические предметы, а самое главное – яд и противоядие, которых нет в мире со времен падения Миаджана.
– Брат. Мы были на месте, где прежде находился Миаджан. Там лишь океан и бездонный провал на дне. Ты ведь тоже видел это. Там вода. Миаджана больше нет. Эта девочка может врать?
– Она может заблуждаться. Но уверена в том, что говорит. И еще яд. Яд анахарры. Которая росла только в джунглях Старого мира. И перстень. И её брат – простой человек, который умеет видеть мерцание, умеет видеть пути. А ещё знак подчинения на простой рабыне. Даже нам с тобой придется очень постараться, чтобы наложить его на человека, а там, откуда пришла эта девочка, печать смирения ставят, похоже, всем.
– Мы знаем, кому это было бы по силам. Жрецам Старого мира. Старшим служителям Шэдоку. Если они начали возрождаться, это плохо, – Тинаш немного помолчал. – Очень плохо.
Братья безмолвствовали, а звезда, не чувствуя их удрученности, играла жёлтыми лучами, свивала их в причудливые вихри и рассылала по огромной пещере, вот только вокруг не делалось светлее. Сияние словно таяло в чернильной тьме, не прорезывая ее и не отгоняя.
– Надо отправить туда корабли, – наконец сказал далер. – Я прикажу начать подготовку и подумаю, кто из мечников станет нашими глазами в том путешествии. Но на это понадобится время.
– Неважно, что там: возродился ли и поднялся из вод Старый мир, восстали жрецы Шэда или кто-то получил доступ к древней магии. Это надо остановить. Они похитили многоликую, убили одного из верных слуг. Такой вызов нельзя оставлять без возмездия, – произнес Истр.
– Да, брат мой, да, – согласился его собеседник и заметил: – Твоя оболочка дряхлеет. Конечно, мы не должны менять тела так часто, должны помнить, каково это – быть людьми, но не в такое время. Это делает нас уязвимыми.
– Ты прав, – Безликий протянул ладони к звезде и окунул их в тёплое сияние – его руки в её пламени стали руками трупа. – Пора. После того как найдем брата немой девочки.
Тинаш мягко перехватил его за запястья и отвёл ладони от колышущегося сияния:
– Не надо. Пока нам хватит и наших сил.
– Ты прав. Пусть пока спит, – согласился Истр – Прибережём для Миаджана.
– Идём, – Тинаш посмотрел в лицо собеседника. – Пора возвращаться. Что бы ни пришло в мир, оно не выдавало себя со времен падения Миаджана. И даже сейчас старалось… очень старалось не раскрыться. Оно не так сильно, как мы опасаемся. Значит, всё, что требуется, – не дать ему окрепнуть.
С этими словами он, не дожидаясь спутника, отправился прочь. Тёплое сияние звезды за спинами мужчин медленно угасало…
Глава 20
Яркие лучи, падающие в просторный покой через витражное окно, ложились разноцветными пятнами на пол и стены. Тонкие занавеси едва заметно колыхал ветер, льющийся в приоткрытую створку. На круглом столике возле большой кровати стояло блюдо с фруктами, кувшин с водой, свежие лепешки, пиала с тёмно-зелёным маслом. Нежно благоухали цветы в большой пузатой вазе.
Эша не сразу поняла, где находится и почему над её головой высокий потолок с яркой и сложной мозаикой, а на низкой скамеечке у подножия кровати сидит незнакомая девушка.
– Доброе утро, госпожа! – служанка встала и поклонилась, едва увидев, что «госпожа» открыла глаза.
После растерянного кивка Эши девушка вышла и вернулась с тазом, наполненным водой, с нежным тонким полотенцем и частым гребнем.
Служанка знала свое дело – помогла гостье умыться, одеться в тонкую расшитую рубаху и затем в непривычно роскошное платье из синего шёлка. Волосы расчесала и умело уложила с помощью шпилек, после чего накрыла тонким ажурным покрывалом.
В какой-то миг под ловкими руками Эша прикрыла глаза. Она чувствовала себя так безмятежно… Сияющая роскошь, дорогой наряд, изысканная еда, обхождение – всё, что должно было вызывать смятение и робость, наоборот, успокаивало. Впервые за последние дни девушка, наконец, осознала великую силу денег и поняла, чего добивался для неё брат. Вот этих спокойствия, уверенности, хорошей еды, хорошей одежды, безопасности, возможности наслаждаться всем, что дает жизнь. Радоваться каждому дню, не бояться остаться без куска хлеба или без крыши над головой. Внезапно всё ранее непонятное и вызывающее гнев сделалось ясным.
– Госпожа? – забеспокоилась служанка. – Почему вы плачете?
Гостья в ответ покачала головой. Почему-то было страшно заговорить.
– Может, вам выйти в сад и немного подышать воздухом? – предложила участливо девушка. – Сегодня ветер дует с моря, нет духоты и розы так благоухают…
«Госпожа» её не слышала. Она думала о другом.
Ради того, чтобы сестра могла жить, ни о чем не беспокоясь, Сингур растрачивал последние дни, не считаясь с ценой. А что он сам видел за эти годы? Только боль, страдания, лишения и одиночество. Куда страшнее всего того, что выпало сестре. У него был единственный смысл жизни – забота об Эше. А у нее? Для чего жила она? Она была бы рада приласкать брата и утешить. Ей бы тоже хотелось о нем заботиться. Не получалось. Ничего у них не получалось.
Вот сейчас ей очень хотелось, чтобы он мог прожить тот недолгий срок, который ему отмерен, в покое и благоденствии. Но Эша не была уверена, что Сингур примет предложение Аурики так же легко, как это сделала его сестра. А если он сочтет её поступок предательством? Если решит, что она встала на сторону врага? Отвернулась от него. Выдала их тайны.
Усилием воли Эша сморгнула слёзы. Надо найти Аурику и упросить взять её с собой. Надо увидеться с братом, успокоить его, убедить, что больше не нужно скрываться, что оставшиеся дни он сможет прожить не как загнанный зверь, а как человек – ничего не боясь и ни в чём не нуждаясь. Он поймет её. Должен понять. Ведь она не делает ничего плохого, ничего недостойного. Она тоже заботится о нём. Как умеет. Может, получается не очень, но ведь и бремя его заботы ничуть не легче.