– Зря смеёшься, – говорю. – Я вообще-то очень крут, пока не лежу на земле и не истекаю кровью.
– Ага, я видела. Так вызывающе себя вёл, угрожал. Я ещё не знала, кто под маской, но успела поверить, что этот человек сейчас справится со всеми одной рукой.
– Так бы и было...
– Если бы тебе в горло не воткнули копьё.
– Да, – говорю. – Зато видела, как лихо я снёс голову тому мужику?
– У которого из груди стрела торчала? – спрашивает Майра, улыбаясь от уха до уха. – Очень лихо.
У неё в доме на удивление мило и красиво. Я ещё не встречал в этом мире хорошо обставленных домов, но здесь даже находиться приятно. Одна большая комната, ещё одна поменьше, спальня, кухня и веранда. Окна большие, поэтому даже вечером очень светло. Мебель из разных пород дерева, поэтому контрастирует оттенками между собой, даже шторы есть. Ни в Фаргаре, ни в Дарграге нет такого понятия как «шторы», там пользуются исключительно ставнями.
Растения в горшках – целая куча растений.
– Спасибо, что заботишься обо мне, – говорю.
– Ерунда, – отвечает. – Тебе самому стоит позаботиться о себе. Что это за припадок случился во время битвы?
Указываю на меч и на броню, лежащую в углу на полу.
– Последние дни я только и делал, что таскал камни и закидывал их в печь, чтобы добыть немного металла. Я же знал, что у вашей деревни осталось мало охотников, поэтому хотел собраться в поход как можно скорее.
– Спасибо. Мы с Хубертом охотимся, но за добычей приходится идти далеко.
– Короче, я совсем не спал. Три-четыре часа в сутки на протяжении недели, подстёгиваемый азартом и ожиданием увидеть готовую броню.
Майра подходит к моей куртке и поднимает её вверх на вытянутых руках. Пластины ламеллярного доспеха трутся друг о друга, создавая шум от любого движения.
– Зато посмотри, какой результат: ни одна стрела и ни одно копьё не сможет её пробить.
– В Дарграге столько меди? – спрашивает девушка.
– Забудь про медь, – говорю. – Если быть точным, этот металл называется «сталь», а не серая медь. И его полно в округе.
Пришлось ей рассказать, что существует много видов металла, среди которых железо и медь – далеко не единственные. Разумеется без химической теории и атомарных чисел.
– Сделать тебе такую же? – спрашиваю.
– Она очень красивая... – тянет девушка. – Но я не хочу сражаться как вы и убивать других людей.
– Броня – для защиты. Не для нападения.
– Всё равно. Я никогда не вызывалась стоять в дозоре, поскольку даже мысли не могу допустить убить другого человека. Охотиться на животных – одно, но стрелять в людей... я так не могу.
– Но ты же стреляла в меня, – говорю.
– Я хотела взять тебя живым.
Почему-то такой ответ сильно меня расстроил. Я уважаю точку зрения любого человека, даже если она не совпадает с моей собственной. Нежелание убивать себе подобных – хорошая, положительная сторона и я ценю её за это.
Однако, я надеялся, что Майра однажды присоединится к моей группе и мы будем путешествовать вместе. Сейчас же я понял, что это невозможно: мы с друзьями поставили себе цель подчинить окружающие деревни и без кровопролития это попросту невозможно. Пока я буду заниматься войной, удел девушки – что угодно, но не сражения. Мы можем встречаться, но не сможем быть неразлучны.
– Ты расстроен? – спрашивает Майра.
– Немного, – говорю.
– Почему?
Я всегда плохо умел выражать свои чувства. Как только наступал момент поговорить по душам, тут же внутренний механизм перекрывал все слова и я тупо, молча пялился на что угодно перед собой.
– Я... надеялся... что однажды уведу тебя из Дигора. За собой.
– И у тебя получится, – говорит Майра. – С огромным удовольствием уйду за тобой. Но не прямо сегодня.
– Уж конечно не сегодня, – говорю. – Чувствую себя огромным младенцем: могу стоять на ногах, только если рядом опора.
С усмешкой, Майра наклоняется и целует меня в лоб. Какое приятное прикосновение!
– Отдыхай, – говорит. – Тебе нужно набираться сил.
– Ты не останешься со мной? – спрашиваю.
– Хочешь, чтобы я ночевала с тобой в одной кровати?
– Конечно. Я надеялся, что мы будем лежать рядом и заснём в обнимку.
– С ума сошёл, – спрашивает Майра с издевающейся улыбкой. – Я никогда не останусь в одной кровати с парнем, которого знаю всего пару дней.
А затем она мне подмигивает.
И выходит из комнаты.
Я ничуть не огорчён. Совсем ни капли. Вовсе я не хотел побыть с Майрой этой ночью, не хочу чувствовать её тепло, её дыхание и прикосновения её кожи. Не хочу видеть её рыжие волосы на своей груди, а руки на моих щеках. И внизу живота у меня ничто не шевелится.
Продолжаю лежать в кровати, пока в окно моей комнаты, периодически, заглядывают друзья.
– Как твоя шея? – спрашивает Лира. – Поправляешься?
– Да, – говорю. – Спасибо.
Постепенно все они спрашивают о моём самочувствии, некоторые даже по несколько раз, но не Буг. Он ни разу не появился перед моим окном.
– Лучше? – спрашивает Вардис, в очередной раз проходя мимо.
– Да, – говорю. – А почему Буг такой мрачный? Он в последнее время на своей волне.
– Тебе кажется. Он прямо сейчас сидит у костра и мочит пошлые анекдоты. Никогда не видел его таким жизнерадостным.
– Тогда хорошо.
– Оказывается, в Дигоре не слышали дарграговских анекдотов и наоборот. Мы устроили что-то вроде культурного обмена.
Вскоре солнце заходит за горизонт с яркой зелёной вспышкой. Закрываю глаза и отправляюсь в царство сновидений. Мне снится, как я бегу голышом по зелёному лугу. Но бегу почему-то на четвереньках, преодолевая с каждым прыжком по несколько метров. Чувствую себя лёгким и свободным.
Никогда не спал так сладко, как в постели у Майры. Каждая мышца в моём теле расслаблена, разум отдыхает.
Я настолько погрузился в мир грёз, что осознал себя спящим и получил от этого ещё больше удовольствия.
Затем я открываю глаза и вижу перед собой Майру. Она стоит на коленях, повернувшись ко мне спиной, я держу её за волосы, мы занимаемся сексом. С удивлением я смотрю, как мой лобок шлёпает по её невероятно красивой попе.
В ужасе я отскакиваю прочь и падаю на пол.
– Что такое? – спрашивает девушка.
Я пытаюсь что-то сказать и не могу. В ночи она поднимается на ноги и я вижу очертания её голого тела, приближающегося ко мне. Из освещения – лучина на керамической тарелке, дающая света ровно столько, чтобы увидеть другого человека, но выражение лица можно разобрать лишь с трудом.
– Что с тобой?
– Я... – говорю. – Кажется, я всё это время лунатировал, а проснулся только что.
– Что ж, – говорит Майра. – Тогда лунатируй почаще.
Сердце бешено колотится. Чувствую, что произошло нечто неправильное. Это было не просто блуждание во сне, случился очередной провал в памяти. Мой мозг отключился и все внутренние желания прорвались наружу. Это не я был с Майрой, а моё тело, пустое, безжизненное. Оболочка в форме человека, зомби.
– Успокойся, – продолжает девушка.
Она присаживается возле меня и кладёт руки на плечи в успокаивающем жесте.
– Зря ты переживаешь, ничего плохого не произошло.
– Нет, произошло, – говорю.
Как объяснить, что я чувствую? В то время, как я должен был спать, тело само по себе поднялось и пришло в её комнату. Я совершенно точно не отдавал ему такой приказ, оно действовало само по себе, словно запрограммированное.
И если это бездушное тело решило заняться любовью с девушкой... нет, не так. Пустое тело не может любить – оно захотело трахаться, сношаться. И если оно само по себе на такое способно, то в следующий раз оно может взять меч и вонзить его в грудь Майры. Кто может гарантировать, что такого не произойдёт?