Никакого ответа на мои слова.
– Может, она тебя просто не слышит? – спрашивает Вардис.
– Скорее, ей плевать на твои слова, – отвечает Хоб. – Так же как нам плевать на жуков, что гневно потрясают рожками на земле.
– Некоторые жуки могут быть ядовитыми, – говорю. – И очень упорными.
Продолжаю отдавать мысленные приказы жемчужине, чтобы она пустила меня к её хозяйке, но ничего не происходит. Чувствую себя бараном, что стучится лбом в каменную стену. Однако и стена со временем может дать трещину.
– Я вхожу, – говорю.
Держу жемчужину в руке и чувствую защиту, что не даёт мне войти в царство старухи. Замок, висящий между реальностями. Он не имеет физической формы, его невозможно взломать отмычкой или подобрать ключ, никакое воздействие не может оказать на него влияния кроме силы воли. Только разум способен находиться между мирами.
Сосредотачиваюсь на том, чтобы проломить защиту и войти к старухе силой. В этот момент я так сильно себя накрутил, что моё негодование и чувство нарушенной справедливости мощным тараном бьют во врата между мирами. Ощущение такое, будто я разгоняюсь и раз за разом ударяюсь в стекло, создавая на нём новую трещину.
– Я вхожу и ничто меня не остановит, – шепчу стиснув зубы.
В какой-то момент защита падает и я проваливаюсь в жемчужину, теряю равновесие и лечу в пустоту, словно слишком сильно налегал на дверь, которая вдруг распахнулась. Качусь кубарем по отполированному камню, пока не останавливаюсь на месте.
Я лежу на полу посреди залитого светом чертога, а вокруг – мраморные статуи различных существ.
Я прибыл.
– Ну наконец-то, – говорю.
Поднимаюсь на ноги и по привычке отряхиваюсь, хотя грязи на мне нет. Не уверен, что здесь существует пыль и нужно регулярно делать уборку. Я даже не уверен, что нахожусь здесь физически и с моей головы может упасть волос.
Чертог тянется в обе стороны, представляя собой огромный, бесконечный коридор. Как и в предыдущий раз, где-то на границе видимости появляется старуха и медленно топает в мою сторону. Пока что это маленькая, покачивающаяся точка, но с каждым шагом она становится всё ближе.
Иду ей на встречу, поскольку боюсь, что моё негодование успокоится раньше, чем мы встретимся. Я всегда был человеком, который легко отходил, но сейчас нужно встретиться с ней в боевом настроении.
– Дар ей захотелось вручить, – бурчу себе под нос. – Лучше бы сняла штаны и навалила кучу мне под дверь – даже это было бы лучше.
Мы идём друг к другу несколько минут, пока она не останавливается напротив меня. На этот раз она кажется даже уродливее, чем в предыдущий, хотя внешне ничего не изменилось: всё та же красная кожа, клыки, щёлки вместо носа. Но теперь я смотрю на неё и не могу удержать брезгливого выражения на лице. Страшная, неказистая, с длинными руками.
– Здравствуйте, – говорю. – Помните меня?
Старуха никак не реагирует на мои слова, лишь смотрит отстранённо. Не могу понять, понимает ли она мой язык.
– Я тут был в прошлый раз и вы всучили мне Дар без разрешения. Так вот, я собираюсь его вернуть.
Никакой реакции.
– Забирайте свой Дар обратно, – говорю. – Давайте, прикладывайте руку к груди и делайте всё то же самое, что и в прошлый раз. Но в обратно порядке. Не нужен мне Дар, который заставляет мой разум отключаться.
Такое ощущение, будто я разговариваю с одной из статуй. Старуха смотрит мне в глаза с молчаливой отстранённостью, как робот, которому нужно ключевое слово, чтобы начать работать. Или код доступа. Без прав администратора она не пошевелит даже пальцем.
– Забирайте свой Дар немедленно, – говорю.
Пусть забирает, пока я не оставил гневный отзыв в книге жалоб и предложений и одну звезду на картах.
– Что стоите, глазами хлопаете? – спрашиваю. – Дар, бордовый шарик, он мне не нужен. Я не буду им пользоваться и точно не буду платить, какой бы ни была цена.
Ответом мне служит непроницаемое выражение красного лица.
– Если вы прямо сейчас его не заберёте, я за себя не ручаюсь.
Что ж, если старухе нужны угрозы, то я могу действовать и подобным образом. Я не всегда могу быть мягким и сговорчивым – когда надо, у меня внутри пробуждается демон и я начинаю крушить всё вокруг.
Подхожу к одной из статуй – на пьедестале стоит существо, всё в чешуе, с вытянутой мордой, в руках держит нечто наподобие факела, но с круглым набалдашником. Упираюсь в скульптуру руками и пытаюсь сдвинуть её с места. Она намного тяжелее меня, чувствую как упирается масса холодного камня.
К счастью, в этом мире физическая сила не имеет того же значения, поэтому мне в моих действиях помогает ещё и злость. Статуя медленно двигается к краю, а затем опрокидывается и с глухим звуком ударяется о пол. Рука изваяния улетает в сторону, голова катится вбок, а тело разбивается на несколько кусков.
– Что, нравится? – спрашиваю.
Старуха смотрит на разбитую фигуру без малейшей эмоции, как если бы я её просто передвинул.
– Ладно, – говорю. – Тут ещё много статуй.
Перехожу к следующей скульптуре и опрокидываю её на пол, а следом за ней и следующую. Постепенно пол вокруг старухи наполняется каменными обломками, а она следит за моими действиями, будто это я свой дом разрушаю, а не её.
Очевидно, данный способ для убеждения не работает, поэтому снова становлюсь напротив старухи и наклоняюсь к ней очень близко.
– Мне не нужен этот Дар! – кричу ей прямо в лицо. – Не нужен и всё! Забирайте его!
Чем больше я кричу, тем сильнее злюсь. На старуху, на себя, на всё окружающее и особенно на своё бессилие.
– Я не собираюсь стоять тут вечно! Ещё минута и я окончательно разозлюсь!
Наверное, я похож на полевую мышь, которая угрожает огромному льву. Эта старуха – всемогущее существо и может одной рукой поднять меня, а второй надавать по заднице. Но во мне начинает кипеть ярость и в такие моменты во мне включается режим берсерка. Я могу только нападать, не заботясь о собственной безопасности.
– Хотите по плохому? – спрашиваю. – Ладно, так тому и быть.
Хватаю старуху за плечи и встряхиваю. Её голова болтается из стороны в сторону, как у куклы. Ожидаю, что она сейчас испепелит меня лазером из глаз, однако и этого не случилось.
– Я! Не! Хочу! Этот! Дар! Сколько ещё раз мне повторить, чтобы избавиться от него?
Я всё ещё чувствую присутствие бордовой жемчужины. Здесь она ощущается даже сильнее, чем там, в Дигоре. Она словно часть моего тела, только отделённая расстоянием. И я до сих пор от неё не избавился.
– Забирай свой Дар, старая кошёлка!
И в момент чистейшей ненависти к краснокожей старухе, я размахиваюсь и бью её ладошкой по щеке. Удар вышел смачным, хлёстким. Звук от соприкосновения с кожей на её лице, кажется, разнёсся на многие километры вокруг.
Старуха падает на землю, держась за щеку, и только в этот момент на её лице появляется хоть какой-то намёк на эмоцию. На это не страх, а скорее удивление. Интересно, как долго она прожила на свете, что разучилась чувствовать хоть что-то?
– Простите, – говорю. – Я не должен был так поступать.
Помогаю ей подняться на ноги. Старуха продолжает растирать щёку, а я смотрю на неё с виноватым видом. Никогда прежде я не бил женщин, не ударил бы её и сейчас, если бы она хоть как-то отреагировала на мои слова, а не делала вид, будто меня не существует.
– Можно мне вернуть Дар? – спрашиваю. – Пожалуйста, он очень мне мешает.
Кажется, мой удар вернул в неё жизнь. Она, наконец, начала хоть что-то делать кроме тупого зрительного контакта. Медленно старуха осматривается, глядит на разрушенные статуи, а затем поворачивается ко мне в таком же молчании.
Я беру её за руку, а затем прикладываю её ладонь к своей груди.
– Сделайте что надо, – говорю. – Избавьте меня от бордового шарика.
В нерешительности старуха стоит неподвижно, а затем толкает меня в грудь. Да так сильно, что я падаю на пол и скольжу по нему ещё несколько метров. Чувствую, как меня выбрасывает из этого чертога обратно в мир, откуда я пришёл.