То, что происходит перед нами – наиболее близкое явление.
– Заряжай! – кричу.
Вардис кладёт двухметровую стрелу толщиной с кулак. Это даже не стрела, а небольшой ствол дерева с тупым наконечником. Врезавшись во врага, эта штука переломает все рёбра и пойдёт дальше, полностью разворачивая грудную клетку. Попадёт в ногу – оторвёт и даже не замедлит свой ход.
Справа и слева от меня кладутся стрелы на две другие баллисты.
Краем глаза я вижу, как отряд Фаргара выходит вперёд чуть в стороне.
– Целься! – кричу.
Несмотря на то, что самый опытный лучник у нас – Аделари, ей не хватит силы, чтобы целиться из баллисты. Это тяжёлый механизм с большой инерцией и нужны мощные руки, чтобы им управлять.
Рядом со мной Брас приседает к прицелу, направляя траекторию снаряда на самое большое скопление гумендовцев.
Всё больше людей появляется на центральной площади. Мужчины, женщины, дети, старики: все, кто есть в деревне, все в боевом трансе, носятся между домами в поисках оружия. И все до единого голые.
Некоторые из детей передвигаются на четвереньках, держа в руках костяные ножи.
– Стреляй! – кричу.
Три тяжёлых дротика устремляются к нашим врагам.
Они летят по воздуху и, кажется, любой человек сможет от них уклониться. Однако это лишь иллюзия: из-за толщины снарядов за ними легче проследить во время полёта, но летят они с той же скоростью, что и обычные, арбалетные.
Одна стрела ударяет в безумную женщину, которая водит языком по костяному клинку. Тупой наконечник ударяет её в верхнюю часть груди и она, кувыркаясь, улетает назад. Вторая попадает в плечо полностью покрытого белой краской мужчины с двумя клинками в двух руках. Руку не оторвало, но она обвисла безвольной плетью. Третий снаряд скрылся в толпе и я не смог увидеть, какой эффект он нанёс врагам.
И в этот момент...
Совершенно неожиданно...
Провал в памяти.
Секунд на десять или около того, картинка дёрнулась перед глазами, вражеские бойцы сместились в стороны, а я чувствую, как у меня в трусах что-то щёлкнуло. Засовываю руку в нижнее бельё и с удивлением смотрю на бордовую жемчужину, лежащую на ладони.
Как я и боялся, она не исчезла полностью, а лишь на короткое время.
– Сука, – только и могу вымолвить.
– Гарн, – спрашивает Вардис. – Что делаем?
– Заряжай...
Пока наши баллисты натягивают тетиву, я перекатываю по ладони жемчужину и понятия не имею, как мне сейчас поступить. Если я брошусь в битву в таком состоянии то меня очень быстро прикончат. Если мы попытаемся отступить, нас догонят и всех перебьют: как я и говорил – мы тяжёлая пехота и броня существенно нас замедляет.
Решения нет.
– Целься! – кричу.
И тут снова провал. Мир дёргается, а я лишь беспомощно смотрю на происходящее.
– Гарн? – спрашивает Вардис. – Стреляем?
Окружающие смотрят на меня с опаской. Моё зависание вызвало у них тревогу.
– Стреляй! – кричу.
Снаряды устремляются к жителям Гуменда. Два из них скрылись в толпе, поразив кого-то позади, а третий пробил сразу двоих людей, соединив их между собой огромной шпажкой.
Из-за одного из домов выходит крепкий мужчина с многочисленными костями, вплетёнными в волосы. Весь в татуировках, даже на лице; не осталось ни одного свободного участка тела. Не уверен, что в этой деревне может быть староста – слишком дикие жители, никто не захочет подчиняться другому. Но это определённо должен быть первый воин.
За собой он волочёт светловолосую женщину, всю в синяках и кровоподтёках. Она совсем не сопротивляется, а едва переставляет ноги и норовит упасть на каждом шагу. Если бы не твёрдые руки пленителя, она бы упала на землю и не смогла даже отползти в сторону.
– Чёрт! – произносит Зулла.
– Что такое? – спрашиваю.
– Да это же жена Дверона!
Смотрим вбок, а староста Фаргара выходит вперёд... таких яростных лиц я не видел за всю свою жизнь. Его трясёт, а зубы скрипят с такой силой, что в Дигоре можно услышать. Он выглядит так, будто вот-вот сорвётся и побежит в атаку на наших врагов в одиночку.
– Я думал, она умерла, – говорю.
– Все так думали.
– Заряжай! – кричу, а затем добавляю тише. – Брас, целься в это чучело изрисованное.
– Можем женщину задеть, – отвечает парень.
– Значит, целься точнее.
Пока дарграговцы взводят баллисты, гумендовец поднимается на огромный камень с углублением в центре. Место для жертвоприношений. Я это уже увидел и сейчас всё повторяется вновь. Женщину пристёгивают к кольцу, чтобы она не смогла сбежать, но это и не нужно: она настолько ослабела, что не сможет сдвинуться без посторонней помощи.
Баллисты взведены, стрелы в ложе.
– Целься! – кричу.
Мужчина заносит костяной клинок над прикованной к камню женщине, а Дверон делает несколько шагов вперёд. Если он ещё сильнее сожмёт копьё, то сломает его на две части.
– Стреляй!
Снаряды мчатся к гумендовцам, но я слежу лишь за одним, что двигается к мужчине с ножом. Брас прицелился точно: тупое копьё попадает тому в живот и проходит навылет, а сам мужчина падает на спину рядом с женщиной.
– Есть! – шепчу.
Однако, моя радость преждевременна. Медленно, как покойник, восстающий из могилы, мужчина переворачивается на другой бок и ползёт к женщине с ножом.
– Заряжай! – кричу.
Знаю, что новый снаряд не успеет вылететь вовремя и никто не поможет женщине в борьбе за жизнь, поэтому я смотрю на ползущее тело мужчины и шепчу про себя: «Борись, не сдавайся». Женщина меня не слышит, что бы с ней ни делали в этой деревне, она очень давно потеряла чувство воли и не способна самостоятельно принимать решения.
Она сидит на холодном камне, пошатываясь, пока убийца приближается к ней сзади. Она его не видит, но наверняка не смогла бы сопротивляться, даже если бы увидела. Она в таком состоянии, что смерть её уже не страшит.
А меня – очень даже.
– Быстрее! – кричу. – Заряжайте быстрее!
Но мы никак не успеем. Дверон уже прошёл половину пути до вражеского войска, пока остальные фаргаровцы следуют за ним в нерешительности. Ещё немного и мужчина сорвётся, бросится вперёд на верную смерть. Если бы зреющее бешенство можно было увидеть глазами, то он сейчас пылал бы перед нами как второе солнце.
– Целься! – кричу.
Костяной клинок первого воина Гуменда поднимается вверх и секунду висит в воздухе, занесённый для удара. А затем опускается вниз и вонзается в спину женщины.
– Стреляй! – кричу.
Татуировки на телах воинов Гуменда начинают ярко сиять, лежащие на земле поднимаются. Даже мужчина, что только что едва держал костяной клинок, встаёт без единой раны на теле. Нам предстоит сражаться с бессмертными воинами.
– Стреляй! – повторяю. – Ну же, стреляйте.
Снаряды устремляются к нашим врагам.
Дверон бросается в атаку, один против всех.
И ужасающее существо, полностью состоящее из крови, поднимается из камня и взлетает в воздух. В очертаниях его тела я узнаю Хосо, но на этом плане существования он не выглядит как серо-синее существо с узорами по всему телу. Теперь это длиннорукое, красное нечто, переливающееся кровавыми волнами, словно пузырь, надутый в форме человека. Парит над землёй и, кажется, машет мне рукой.
Эта битва будет трудной.
Глава 37
Толпа Гуменда устремляется в нашу сторону, а войско Фаргара бежит к ним навстречу.
Все мои планы посыпались из-за Дверона, который не смог совладать с яростью и решил покончить с собой вот таким идиотским способом. Изначально предполагалось, что мы встретим вражеское войско щитами и шлемами, будем рубить в удобной позиции. Но если мы останемся здесь, то позволим Фаргару умирать без нас.
Только хочу приказать идти в атаку, как тут снова...
Провал.
Я завис на несколько секунд. Пока мой мозг был отключён, два войска успели сойтись и уже вовсю сражаются друг с другом.
– Гарн? – спрашивает Вардис в замешательстве.