— Гарн, ты чего? — спрашивает Вардис.
Мы — два единственных человека во всём доме. Мать с девочкой-рабом и Холганом на руках ушла в деревню.
Смотрит на меня ошалелыми глазами. Причём непонятно, что его больше удивило: мои выкрутасы или внешний вид. С его точки зрения я только что вышел из дома, а всего минуту спустя — грязный с ног до головы.
— Тихо! — говорю. — Заткнись, не издавай ни звука.
Брат переводит взгляд на улицу и брови у него взлетают вверх. Я не вижу, на что он смотрит, поскольку сижу на корточках. Но судя по расширившимся глазам — там ходит мой двойник, и в данный момент Вардис видит сразу двух Гарнов разом.
— Мам! — кричит двойник моим голосом. — Где лежат наши бурдюки?
— Вардис, — говорю. — Сделай вид, что ты меня не видел. Поверь, это вопрос жизни и смерти. Когда перед тобой появится второй Гарн, веди себя естественно, иначе он убьёт тебя.
Времени на подробные объяснения нет: враг вот-вот окажется в доме и, если увидит Вардиса вместе со мной — прикончит обоих. Меня из ненависти, а Вардиса — поскольку ему нужно убить близкого человека как плату за освобождение. Сейчас мы оба в смертельной опасности.
Закатываюсь под кровать и надеюсь, что Хума не издаст ни звука. Прежде она вела себя тихо, но это по-прежнему животное и неизвестно, чего от неё стоит ждать следующим.
— Вардис, где наши бурдюки? — спрашивает мой двойник, входя в комнату. — Цилия должна была их помыть, но она уже ушла марли пасти. Нигде не могу их найти.
Я в шаге от своей смерти, окончательной и бесповоротной.
Двойнику достаточно нагнуться и посмотреть под кровать — это будет означать конец моего существования. Конец моего жизненного пути. Пока у него жёлтая жемчужина, я ничего не смогу ему противопоставить.
Сердце колотится.
С моей позиции я могу видеть лишь ноги людей снаружи. Вардис стоит на том же самом месте, где застал меня кувыркающимся. Изначальный Гарн ходит по комнате, заглядывает в мешки, сложенные в углу. Если так продолжится и дальше — опустится на колени и мы с ним окажемся лицом к лицу.
— Так что? — продолжает двойник. — Видел?
— Бурдюки? — в недоумении спрашивает брат.
Он не знает, как ему реагировать на происходящее. Это я уже свыкся с мыслью, что в мире находятся два одинаковых человека, а ему нужно время, чтобы всё обдумать и понять. Напоминает меня самого, когда после очередного провала я увидел перед собой двойника и долго не мог осмыслить происходящее.
— Ну, бурдюки, воду набрать.
— Э-э, — тянет Вардис.
— Ты почему такой загадочный?
Мой двойник выпрямляется и подходит к брату очень близко. Я не вижу их лиц, но почти физически ощущаю напряжение, возникшее между ними. Если Вардис прямо сейчас не заговорит, то это вызовет лишь подозрения. Пусть двойник и тупой, но не настолько же.
— Я забыл, сколько вёдер воды принёс, — отвечает Вардис.
— Одно, — произносит двойник. — Ты принёс одно ведро воды.
— Точно? Не два?
— А если и два, то какая разница? Мама сказала натаскать целую бадью, вам нужно десять как минимум. Не взваливай всю работу на Буга.
Ужасная актёрская игра. Просто ужасная. Когда Вардис исполнял главную роль в нашем деревенском спектакле, то выучил все реплики и даже сумел выжать слезу из местных жителей. Но сейчас, неподготовленный, он звучал до ужаса фальшиво.
— Цилия оставила их в кладовке, — говорит Вардис. — Бурдюки.
— Говорил же, надо дать им просушиться. Это кожа — она сгниёт без должного ухаживания.
Двойник направляется прочь из комнаты, но в дверях останавливается. Некоторое время между ним и Вардисом висит молчание, а затем изначальный Гарн произносит:
— Я ненадолго отлучусь из Дарграга, а ты пока собирай ребят в новый поход.
— Что? Кого именно?
— Всех, — со смешком отвечает двойник. — Мы снова идём на Фаргар, но на этот раз мы сожжём всю деревню.
— Ты шутишь? — спрашивает Вардис.
— Почему все вечно задают мне этот вопрос? Я изменил своё решение: не нужно было оставлять Фаргар в покое — они представляют для нас слишком большую угрозу. Уничтожим его целиком, а всех, кто выживет, приведём сюда и поселим как рабов рядом с нами. В точности, как мы поступили с Гумендом.
— Но они же сражались рядом с нами…
— И поэтому мы позволим им добровольно сложить оружие и отправиться в плен. Мы же не кровожадные монстры.
С этими словами двойник уходит из комнаты, набирает бурдюков в сумку и идёт к колодцу, чтобы набрать побольше воды. Я же вылезаю из-под кровати и становлюсь рядом с ошеломлённым Вардисом. Брат совсем не понимает, что происходит. Без перерыва переводит взгляд то на меня, то на окно, где скрылся мой двойник. Забавно, что человек, у которого есть однояйцевый брат-близнец, удивляется двум одинаковым людям. Казалось бы, именно он должен легче других воспринимать происходящее.
— Вардис, — говорю. — Я не буду тебе сейчас всё объяснять.
Не буду говорить, почему я голый, грязный и с летучей мышью на руке.
— Прямо сейчас иди к Хобу и он тебе расскажет, что происходит.
Вардис стоит на месте как вкопанный. Приходится отнять у него ведро и поставить на пол, чтобы он, наконец, пришёл в движение.
— Буг наносит воды, — говорю. — Иди, не время лицом щёлкать.
Брат уходит в нерешительности, а я выхожу на улицу и подхожу к бадье. Мы обычно наполняем её утром, чтобы к вечеру вода нагрелась и можно было помыться перед сном тёплой, приятной водичкой. Однако сейчас я сразу опускаю грязную голову в холодную воду и некоторое время держу её там, наслаждаясь тем, как размягчается земля в моих патлах.
Мыла здесь нет. Знаю, что оно изготавливается из животного жира, но как именно — понятия не имею.
В Дарграге моются обычной водой, периодически очищают кожу скрабом из измельчённых рогов, семян или вовсе из песка. Часто им не попользуешься, но он приносит приятное чувство чистоты.
Очень быстро треплю волосы, чтобы они, если и не стали идеально чистыми, то хотя бы приняли нормальный вид. Этой же водой мою тело, чуть ли не сдирая с себя верхний слой кожи песком. У меня очень мало времени, поэтому насладиться процессом не получается. Привожу себя в нормальное состояние, под конец снимаю набедренную повязку и, пока вокруг никого нет, умываю перед, зад. Сейчас совсем не время стесняться.
Хума всё это время сидит рядом со мной и с интересом следит за процессом. Интересно, сможет ли она воспроизвести плеск воды?
— Пойдём, — говорю.
Беру мышь и захожу обратно в дом. С гигиеной покончено, осталось подобрать одежду. Надеюсь, двойник до сих пор сидит у колодца и набирает свои бурдюки. Будет очень неудобно, если он застанет меня без штанов.
— Кушать подано, — говорит Хума.
— Потерпи немного, — отвечаю.
Чтобы подобрать одежду — недостаточно просто открыть шкаф и снять с вешалки подходящий наряд. Здесь у каждого человека — одни штаны, одна рубашка, одни сандалии. Если что-то порвёшь — зашивай. Протёр дыру — залатай. Запасных комплектов нет. Даже старая, из которой мы выросли — обменялись с соседями на что-то более полезное. Единственное, что мне подходит — мешковатая одежда моего отца. С недавних пор он стал младенцем и ему теперь без надобности ничего из личных вещей.
Только выгляжу я в ней как в просторном балахоне: Холган, до омоложения, был весьма крепким мужчиной, намного шире меня. Не таким, как Буг с Вардисом, всё же. Поэтому я чувствую себя в его рубахе, словно на меня накинули простыню и перевязали поясом.
Стань в профиль, оттяни штаны от живота и можно делать фотографию для рекламы средства быстрого похудения.
«Я сбросил тридцать килограмм, но по какой-то причине продолжаю ходить в той же одежде».
Наконец, я могу позволить себе расслабиться. Я больше не выгляжу как первобытный человек. Теперь я могу смелее ходить по Дарграгу, разве что стараться всегда быть подальше от двойника, чтобы нас не увидели вместе.