Однако взрыв в доме произошёл не из-за антиматерии.
Это был всего лишь очень громкий звук. Крик Хумы в замкнутом помещении.
— А-а! — кричу и не слышу собственного голоса.
В голове гудит, понятия не имею, где я нахожусь, куда мне стоит ползти и как вообще передвигаться. Ощущение такое, будто я нахожусь в свободном падении в открытом космосе, но по какой-то причине всё ещё могу дышать.
Я и прежде знал, что мелюзга умеет оглушительно орать — два раза приходилось слышать этот вопль. Но даже не подозревал, что он прозвучит настолько разрушительно, многократно отразившись от стен. На открытом воздухе бабах ощущался легче.
Ползу вбок, на что-то натыкаюсь, полностью дезориентирован.
Что-то подобное испытывают боксёры, получив удар в челюсть. У них наверняка есть техника, каким образом прийти в себя и подняться, прежде чем судья крикнет «десять», но я подобным умением не обладаю. Единственное, на что я способен — беспомощно кататься по полу и ждать, пока мир перестанет кружиться в тошнотворном танце.
Дайте Хуме подрасти и она сможет одним только голосом раскрошить бронированное стекло.
— Гарн! — доносится голос Майры.
Майра.
После ошеломительного взрыва рядом со мной, я совсем забыл и о ней, и о двойнике, который прямо сейчас должен ползать где-то поблизости. Три человека в одной комнате, разом отправившиеся в нокаут.
Не время лежать и отдыхать. Нужно действовать, как бы плохо ни было. Переворачиваюсь на живот и борюсь с ощущением, будто планета сейчас перевернётся и я улечу в небо. Убеждаю себя, что это не мир вращается, а моё восприятие пространства. До тех пор, пока я лежу — я не могу упасть.
Неподалёку валяется рубашка под которой мирно покоится мешочек с жемчужинами. Ползу к нему.
Точнее пытаюсь ползти: скребусь по полу, извиваюсь. Трудно передвигаться, когда опора отчаянно старается выскользнуть из-под ног.
— Что это? — снова кричит Майра.
Я слышу её сквозь непрерывный писк в ушах. Нужно будет научить Хуму никогда не кричать в мою сторону, как бы сильно она ни паниковала.
Сознание медленно приходит в норму. Я даже вижу двойника, который катается по полу и всеми силами старается подняться на ноги. Нас всех задело в равной степени, но лишь я один понимаю, откуда пришёл оглушительный грохот.
Ползу к жемчужинам.
Чтобы передвигаться, приходится осознанно контролировать каждую конечность, поскольку инстинктивное передвижение больше не работает. У меня в голове автоматическая коробка передач сменилась на ручную, поэтому приходится усилием заставлять двигаться каждую конечность. Правая рука, левая, правая, левая…
Таким образом передвигаюсь.
— Гарн! — снова кричит Майра.
Самое удивительное: другие жители деревни могли вовсе не услышать крика. Для них это было похоже на звук упавшей доски, с каким она лязгает по полу. Хума оглушает сущест только в определённом направлении, но не всех вокруг.
Ползу к жемчужинам.
Двойник тоже приходит в себя. Наши взгляды встречаются и мы, как два инвалида, двигаемся в центр комнаты, соревнуемся между собой, кто будет выглядеть менее нелепо. Он распластался по полу как морская звезда, поднимает зад кверху и выпрямляется: метод перемещения гусеницы. Я же опираюсь на локти и колени, как военный, ползущий под невидимой колючей проволокой.
— Хума! — кричу. — Наори на него ещё раз!
Но летучая мышь меня не понимает. Она бестолково машет крыльями и не может ни взлететь, ни как-то помочь.
Ползу.
Ползу изо всех сил, стараясь первый достать до нужного предмета.
От того, насколько я быстро передвигаюсь, напрямую зависит моя жизнь. Всё вокруг вертится, меня тошнит, но я продолжаю ползти, игнорируя ненужные чувства. Но двойник быстрее. Смотрю, как он приближается к рубашке и Дарам под ней. Только не это!
В какой-то момент я понимаю, что молоток всё ещё у меня в руке. Какая-то часть сознания продолжала держать оружие — спасибо ей за это. Я не могу добраться до жемчужин первый, но могу добраться до двойника.
Словно в замедленной съёмке я смотрю, как его рука тянется к мешочку с Дарами. Ещё секунда и всё. Конец. Я и Майра перестанем существовать, а этот ублюдок вернётся в Дарграг как ни в чём ни бывало. И так погано стало на душе…
Размахиваюсь и опускаю молоток точно в протянутую кисть двойника. Даже сквозь писк в ушах я отчётливо слышу хруст его костей. Он никогда больше не сможет держать кружку левой рукой.
— Получи, сука! — кричу в злорадной ярости.
Я ползу вперёд, двойник с искривлённым лицом ползёт вперёд. Мы одновременно хватаем мешочек под рубашкой, но никто из нас не может замедлить время, поскольку жемчужиной нужно обладать — она должна быть при тебе, никто кроме тебя не должен держать её даже сквозь ткань. Лишь единоличное хранение позволяет воспользоваться её силой.
Поднимаемся на ноги как две обезьяны, схватившие один банан. Две обезьяны, ненавидящие друг друга до глубины души. Каждый из нас тянет мешочек на себя: я двумя руками, а мой противник одной. В какой-то момент льняная ткань рвётся и жемчужины выстреливают вверх. Подлетают к потолку и опускаются вниз по кривой дуге. Мне падает одна, двойнику другая, Майре третья.
Внезапно противостояние вылилось в Мексиканскую дуэль: я против двойника. Двойник против меня и Майры. Майра против нас обоих, поскольку девушка не знает, кому из нас можно верить. Смотрим друг на друга, переглядываемся. Ощущаю холодок, пробегающий по спине. Смерть стоит прямо за мной и её пальцы уже касаются моей шеи.
Только бы жёлтая жемчужина не оказалась у двойника. Два к одному, что я выживу сегодня. Один к трём, что умру. Звучит не очень обнадёживающе, даже шанс в тридцать три процента — слишком много.
Некоторое время мы стоим в комнате как три игрока в покер, не понимая, у кого какая жемчужина оказалась.
Смотрю на свою — чёрная. У двойника серая. Майра раскрывает ладонь и на её руке мы видим мирно перекатывающуюся жёлтую жемчужину. Источник невероятной силы, способность на короткий миг стать всемогущим.
— Майра! — кричу.
Что бы я ни хотел произнести дальше, это больше не имеет значения. Майра замедляет время и для меня это выглядит так, будто девушка совершила быстрый рывок.
Что-то бьёт меня по голове.
Что-то бьёт по голове двойника.
Мы оба падаем на пол и в довершение всего Хума снова издаёт свой оглушительный грохот. Всё окончательно превращается в водоворот хаоса и я больше не понимаю, что происходит рядом со мной. Окружающая действительность превращается в мешанину красок и звуков. Я всё ещё в сознании, но не могу мыслить здраво: лишь реагирую на внешние раздражители.
Чувствую, как меня куда-то тянут, привязывают. Кажется, меня всё-таки выворачивает: в основном водой и желудочным соком, поскольку я совсем мало ел.
Когда мои мысли возвращаются в норму, я осознаю себя привязанным к стулу. Рядом со мной сидит привязанный двойник, а хмурая Майра стоит над нами с медным ножом в руке.
— Теперь, — произносит она, разглядывая наши лица. — Рассказывайте всё с самого начала.
— Майра, — говорю. — Какая же ты молодец.
Я больше не беспокоюсь за её жизнь. Двойник обездвижен и не представляет опасности. Чувствую, как тучи развеиваются с души.
Осталось лишь доказать, что я — настоящий я.
Глава 12
Расслабление, полное, глубокое.
Все последние дни я только и делал, что переживал за судьбу деревни и моих близких. Боялся, что двойник убьёт кого-то очень дорогого, но теперь всё позади. Позволяю себе откинуться на спинку стула и закрыть глаза со спокойствием.