— И этот… это… создание. Устроило мне провал в памяти, выбралось наружу и перерезало мне горло. Двойник похоронил меня в земле, но не учёл, что красная жемчужина вернётся ко мне точно так же, как прежде возвращалась бордовая. Я ожил. Если ты присмотришься к моим волосам, то сможешь увидеть там частички земли, которые я не успел вымыть.
— Вы говорите совершенно одинаково, — замечает Майра.
— Конечно, — отвечаю. — У нас один голос и одна история на двоих. Тебе самой придётся выяснить, кто же из нас — тот человек, которого ты знаешь, а кто им притворяется.
— Давайте подведём итог. Каждый из вас говорит, что последние годы вы жили и не подозревали, что внутри вашей головы находится кто-то ещё.
Двойник согласно кивает.
— Значит кто-то из вас двоих всё это время находился в голове у человека, которого я знаю. Следил его глазами, слушал его ушами. Но ничего не мог сделать. Лишь наблюдать.
— Не забудь, — говорю. — Что этот другой проснулся однажды среди ночи и пришёл к тебе. Воспользовался тем, что ты спутала второго с первым.
Как бы мерзко это ни звучало, но это так. Майра злобно переводит взгляд с одного из нас на другого.
— Один из вас — мой друг, — говорит. — А другой — мой враг.
— Верно, — подтверждает двойник.
— И я не могу определить кто вы на самом деле, задавая вопросы, на которые только я с другом знаем ответ. Что знает один из вас — знает и другой. Вроде, кто выиграл турнир по шашкам.
— Длехи выиграл, — говорю.
— Это был Трогс, — поправляет двойник. — Он лидировал, прежде чем Хуберт вогнал нож ему в голову.
— Но Длехи остался жив к концу турнира. Ему засчитывается техническая победа.
— Хватит, — прерывает нас Майра. — Давайте с самого начала.
Было бы намного проще, если бы мой двойник был чудищем, пришельцем из далёкого космоса. Приложи к нему спичку и он вспыхнет как новогодняя ёлка. Однако он состоит из той же плоти, что и я. Определить, кто из нас выдаёт себя за другого можно только опросом, присматриваясь к поведению и манере разговора.
К своему неудовольствию я понимаю, что подозрения Майры не падают на двойника. В её глазах мы пока совершенно идентичны и никакого подозрительного поведения она выделить не может.
Значит, нужно её подтолкнуть к нужным выводам.
— Майра, — говорю. — Один из нас не тот, за кого себя выдаёт. Как ты собираешься это выяснить?
— По вашему поведению.
— Кто бы ни был твоим врагом, — добавляет двойник. — Он будет притворяться твоим другом.
Как же я ненавижу эту скотину, но приходится держать себя в руках, поскольку злость будет играть против меня. Остаётся только одно — ненавидеть молча. Двойник выглядит спокойно и уверенно, но я знаю, что у него внутри тоже всё бурлит. Пройди между нами случайный человек и его разрежет на части от вражды, что пульсирует между нами невидимыми линиями.
Лишь одно радует — этот выродок связан. У нас есть сколько угодно времени, чтобы открыть его истинную личину. Я никуда не спешу.
— Майра, — говорю. — Задай себе вопрос, зачем каждый из нас пришёл сегодня в Гуменд?
— Один из вас… я не буду называть вас по имени, раз уж вы именуете себя одинаково. Одного я буду звать голый, а второго одетый.
— Кстати, насчёт этого, — встревает двойник. — Можно на меня хотя бы одеяло накинуть? Чувствую себя неуютно.
— Обойдёшься, — говорю.
— Так вот, — продолжает девушка, подкидывая в руке жёлтую жемчужину. — Если голый — мой друг. То он пришёл в Гуменд чтобы остаться здесь со мной. А одетый — чтобы разобраться с голым. Я звучу как идиотка.
— Нет, всё верно, — говорю. — Продолжай.
— Если же голый — мой враг… зачем он сюда вообще пришёл?
— Именно, — говорю.
Теперь мы оба смотрим на двойника. Майра пытается поставить себя на место двойника, но это пока у неё не получается. Без понимания всех ключевых моментов происходящего невозможно выстроить последовательность событий.
— Майра, — говорю. — Ты знала, что у Даров помимо обыкновенной силы есть… особенная, очень сильная? Красная, например, действует быстро и бесконечно, если преподнести духу жертву.
— Конечно, — отвечает девушка. — Я не только могу видеть глазами коракса, но и глазами вообще любого существа, если… пообещаю разрушить свой дом до основания. Странная плата, знаю, но могучий дух ненавидит людей и их поселения.
Разрушить собственный дом… совсем малая плата по сравнению с обещанием собственноручно отправить на тот свет близкого человека. Но и услуги сильно разняться. Получить свободу и собственное тело — гораздо, гораздо ценнее.
— Так вот. Особенная способность бордовой жемчужины заключалась в убийстве близкого человека. Кто бы из нас ею ни воспользовался, задолжал убийство старухе, которая её выдала. Старуха… так я называю могучего духа… Потому что она на самом деле старуха.
— Какая ещё старуха? — спрашивает двойник, притворяясь, что понятия не имеет, как работает бордовая жемчужна.
— Ты и сам знаешь, — отвечаю. — Неуклюжая попытка взвалить вину на меня.
— То есть один из вас хочет убить меня? — спрашивает Майра.
— Никто из нас не хочет. Но одному из нас это необходимо сделать.
— Погодите…
Глаза девушки расширяются. Она поворачивается к голому двойнику и смотрит на него со смеюсь удивления и злости.
— Ты хотел убить меня? — спрашивает. — Ты пришёл к моему дому, наврал о том, что хочешь остаться жить со мной, хотя прежний Гарн не проявлял такого желания. И всё ради того, чтобы напоследок затащить меня в постель?
— Это не я, — взвизгивает двойник. — Это я — настоящий Гарн.
— Ты врёшь. Как бы грустно это ни звучало, но Гарн, которого я знала, никогда бы не остался здесь.
Знал же, что Майра всё поймёт. Гляжу на её свирепеющее лицо и тепло разливается по всему телу. И чтобы добить моего двойника, завершаю решение верховного суда финальным аккордом.
— И в смертной схватке с целым морем бед, — провозглашаю. — Покончить с ними? Умереть? Забыться. И знать, что этим обрываешь цепь… Сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. Это ли не цель желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны. Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят. Вот в чём разгадка. Вот что удлиняет несчастьям нашим жизнь на столько лет…
Никто в этом мире не знает стихов и никто не притворится мной, пока со мной багаж поэзии на все случаи жизни. Обычно я читаю их захмелев, но в этом случае они подходят как нельзя к месту и звучат как похоронный гимн для моего врага.
Стихи возрастом в несколько веков, один только перевод которых был произведён ещё до моего рождения. Могучий удар сквозь года.
Если прежде Майра сомневалась, правильное ли она сделала заключение, то сейчас все сомнения отпали. Перед девушкой сижу я, который пришёл её спасти. И мой двойник, которому вздумалось сначала удовлетворить желания плоти, а затем совершить тягчайшее из преступлений.
— Тебе конец, — говорит Майра. — К сожалению, я не старейшина деревни и не могу отправлять людей на пику по своему желанию, но сейчас я схожу за своим дядей и мы быстро найдём для тебя одну.
Девушка выходит из дома, а я остаюсь наедине с двойником.
Маски сброшены.
Мы снова — два человека, ненавидящие друг друга больше всего на свете.
— Доволен? — спрашивает сквозь сжатые зубы. — Сначала забрал моё тело, а теперь и это стремишься уничтожить.
— Если ты хотел решить дело миром, — говорю. — То у тебя были все шансы сделать это в Гуменде. Но ты выбрал дорогу насилия, так что не удивляйся, что она свернула под неожиданным углом.