— Это ты делаешь? — спрашивает Вардис, обеспокоенный.
— Не знаю.
Бадья взлетает всё выше, поднимается над крышей. Вскоре она оказывается на такой высоте, где её можно увидеть со всей деревни. Очень похоже на вчерашнюю ситуацию, где загадочная сила подняла меня в воздух и потащила прямо к змею.
Голубая жемчужина?
Мокрой рукой достаю из трусов кругляш и вижу едва поредевший голубой дым.
Дар Арншариза.
— Похоже, что это я, — говорю.
— Опусти её обратно, — отвечает Вардис.
Брат стоит со вскинутыми руками и не понимает, что ему делать: бежать, прятаться, или ловить улетевшую вещь.
В Дарграге нет способа производить домашнюю утварь в промышленных масштабах, поэтому любой предмет, вроде обыкновенной бадьи, переходит из поколения в поколение и множество раз ремонтируется, когда выходит из строя.
— Пытаюсь, — говорю.
Приказываю бадье опуститься, но вместо этого она метеором направляется вниз и мы с братом едва успеваем отпрыгнуть, когда она ударяется о землю и с хрустом раскалывается на множество частей. Смотрим на многочисленные деревяшки, разбросанные по всему двору, на тарелки, валяющиеся в песке.
Я собирался выйти из деревни и попытаться понять, что делает голубая жемчужина, но её сила проявилась раньше.
— Что здесь произошло? — из дома выбегает Буг.
Я стою к нему спиной, но чувствую его взгляд, упёршийся мне между лопаток. Недобрый взгляд. Как бы тщательно он ни скрывал свою злобу, я чувствую его ненависть к Дарам и ко мне, поскольку я храню их у себя.
Пока Буг хмурится, Вардис смотрит в мою сторону восторженно, будто ему подарили на день рождения новую игрушку.
— У Гарна новый Дар, — заявляет Вардис с энтузиазмом. — Что он делает? Только не говори, что управляет вещами для изготовления еды.
— У меня целых два новых Дара. В общей сложности их уже…
— Пять, — отвечает вместо меня Буг.
И уходит обратно в дом.
В молчании принимаемся за уборку. Илея ненадолго ушла из дома, поэтому нужно привести всё в порядок до её возвращения. Мы можем объяснить, как сломали бадью, но совсем не хочется рассказывать, как именно.
— Почему все Дары достаются тебе? — спрашивает Вардис. — У меня ни одного нет.
— Как только мне попадётся Дар, который я смогу передать — тут же это сделаю. Те, что у меня, взорвутся, если я их кому-нибудь отдам.
Кроме чёрной, разве что. Этой жемчужине плевать, кто ей обладает.
Складываем мусор в кучу и несём прочь из Дарграга, чтобы выкинуть подальше. Все материалы в нашей деревне биоразлагаемые, к тому же в этом мире ужасно прожорливые бактерии, которые обожают мёртвую органику. Выброшенное дерево перегниёт и станет частью почвы очень быстро.
Идём по деревне и Вардис стучится в дома всех, мимо кого мы проходим: Хоба, Браса, Лиры с Зуллой, Арназа, даже к Клифтону заглядывает. Всем рассказывает, что у меня появилась новая вещь и если они хотят проследить за испытаниями, то нужно идти прямо сейчас.
В итоге мы идём выбрасывать мусор группой из шести человек.
— Кто-нибудь знает, кто такой Перуфан? — спрашиваю.
— Не, — отвечает Брас.
— У нас нет никаких историй про него? Легенды какие-нибудь?
— Поверь мне, — говорит Хоб. — Обе моих бабки были такими большими любительницами сказок, что я точно знал бы это имя, если бы они произнесли его хоть раз.
— Великий змей дал мне Два дара и попросил найти конкретного человека. Может и не человека, но это явно кто-то известный.
— Арншариз? — спрашивает Лира.
Пришлось рассказывать про большого змея, что ползает по пустыне и водит за собой армию скорпионов-приспешников, и про маленького змея, который больше всего на свете любит обнимашки. И про моё обещание освободить его.
— Подними вон тот камень, — Вардис указывает на обыкновенный булыжник, валяющийся у нас на пути.
Я останавливаюсь напротив него, вдыхаю и мысленно приказываю ему сдвинуться с места. Камень сначала дрожит, а затем срывается вперёд на такой скорости, что он пробил бы дыру в груди, если бы направился в нашу сторону.
Кажется, я чуть не прикончил одного из своих друзей.
— Полегче! — заявляет Вардис.
Но сила уже пришла в движение. Я смотрю на своего брата, а он медленно поднимается в воздух, словно подхваченный невидимой рукой. На этот раз я вообще не даю никаких команд: такое ощущение, будто я управляю курсором на экране компьютера, но тот ускорен в тысячу раз и любое движение, которое я сделаю, превратится во что-то разрушительное.
— Эй, успокойся, — Вардис старается говорить мягко, но его голос даёт петуха.
Совсем не просто сохранить самообладание, когда тебя может зашвырнуть высоко в небо и ты пролетишь по дуге пару километров.
— Успокойся, — повторяет Брас.
— Я спокоен, — говорю.
Это совсем не так. Вардис поднимается всё выше, а я отчаянно пытаюсь придумать, что же делать. Бросаю голубую жемчужину вдаль, в надежде, что её сила исчезнет, если она окажется достаточно далеко. Кажется, это так не работает и Дар по-прежнему чувствует во мне хозяина.
— Усп… — пытается произнести Вардис.
Его с силой ударяет о землю. Я вижу, как его голова отпружинивает от поверхности, точно футбольный мяч. А ведь я даже не думал ни о чём… Хотя, может и думал, но это была назойливая мысль, которая сама по себе появилась вглуби сознания. Желание плавно опустить брата. Она вырвалась наружу и превратилась в нечто кошмарное.
В ужасе я пытаюсь понять, что же наделал. Неужели благодаря жемчужине я только что навредил собственному брату?
Трясущимися руками Вардис упирается в землю, Хоб с Брасом тут же бросаются его поднимать. Переворачивают, поднимают в сидячее положении.
— Мне что-то не хорошо, — бормочет Вардис.
Лира прикрывает рот рукой.
У моего брата не хватает одного переднего зуба — выбил его во время удара о землю. Парню до конца жизни придётся шепелявить и светить дырой во время улыбки.
— Кажется, у него сотрясение, — говорю.
— Какое ещё сотрясение? — спрашивает Зулла, ничего не понимая.
— Сотрясение мозга. Несите его обратно в деревню и уложите на кровать. Пусть полежит, отдохнёт.
К несчастью, никакой отдых не восстановит брату выбитый зуб. Пячусь подальше от друзей, пока жемчужина снова не активировалась против моей воли. Это Дар, он должен был приносить пользу, а не вред. Чувствую себя обезьяной, которой в руки дали оружие и не объяснили, как им пользоваться.
Обезьяной, которая только что дала костью по голове другой обезьяне.
— Уходите все, — говорю. — Мне нужно время побыть наедине и разобраться с проклятым шариком. Не хочу больше никого из вас ранить.
Друзья уходят обратно к Дарграгу, ведя под руки Вардиса, который едва переставляет ноги. Кажется, я только что нажил ещё одного противника Даров. Будто мало мне было одного Буга и его неприязни.
Ухожу вверх, к подножию хребта, чтобы остаться наедине с окружающей природой.
Где я никому не наврежу.
Кроме себя, разумеется.
Но меня не жалко — я живучий сукин сын. Даже если я сильно себя покалечу, то это доставит Хосо уйму удовольствия — отплачу за пользование красной жемчужиной. Кажется, этого духа ничто так не веселит, как мои нелепые попытки остаться невредимым. Его усмешку можно услышать каждый раз, когда я больно ударяюсь мизинцем о ножку кровати или бьюсь головой о дверной косяк.
— Ладно, — говорю. — Подчиняйся или я брошу тебя в деревенский сортир.
Сжимаю в руке Дар Арншариза.
Как же иногда не хватает инструкции по применению. Всегда любил инструкции.
Сажусь в позу лотоса, закрываю глаза, сижу несколько минут неподвижно, ощущая кожей дыхание ветра и шум окружающего мира. Настраиваюсь на него, представляю себя его частью: неотъемлемой и пропитанной всем сущим. А затем приказываю валуну, размером с доброго бегемота, подняться в воздух.