И тут, внезапно, чей-то взгляд касается моей шеи. Я его почти физически ощущаю, словно кто-то уткнул палец мне в тело и водит им вверх-вниз. Ехидный такой взгляд.
— Развлекаешься? — доносится голос сбоку.
Тут же поворачиваюсь и вижу её.
Аэлиция.
Сидит на одном из камней, подперев голову рукой и глядит со своей привычной усмешкой, словно что бы я ни делал, я обязательно делаю это неправильно. И она могла бы сделать лучше.
— Опять ты, — говорю.
— Ты такой забавный, когда злишься.
— Если судить по твоим словам, то я забавный в любой ситуации.
— Так и есть, — отвечает. — У разных людей — разные таланты. Кто-то хорошо танцует, кто-то поёт, а ты выглядишь смешно и очень мило, чем бы ты ни занимался.
— Ты пришла как раз вовремя, — говорю. — Я хотел задать тебе несколько вопросов.
Два камня из трёх падают вниз. В воздухе остаётся висеть лишь один.
Девушка смотрит на меня с таким видом, будто уже знает, о чём мы будем разговаривать. Сегодня на ней другой макияж, другое платье, другие туфли. Но она по-прежнему выглядит величественно и грациозно. По какой-то причине я не могу отделаться от мысли, что где-то далеко-далеко она — очень известная персона, за которой постоянно следят, которую почитают, надеются на встречу с ней и ни одно движение мизинца не остаётся незамеченным.
Но эта царственная особа продолжает приходить сюда. В деревню.
— И я очень надеюсь, что ты на них ответишь.
— Какой взгляд… — Аэлиция цокает языком. — Я почти испугалась.
— Тебе стоит бояться, — говорю. — Я тебе не друг и никогда им не был. Даже наоборот: я очень не люблю людей, которые вмешиваются в мои планы и водят за нос.
— Такой грозный… такой необузданный!
— Ты предсказала мою драку с двойником, как ты это сделала? Как ты узнала, что я буду стоять над ним с рукой, занесённой для удара? Ты знала, что твоё нелепое пророчество спасёт ему жизнь? И если знала, почему вмешалась в мои дела?
Девушка поднимается с камня, спрыгивает вниз, но прежде, чем её ноги касаются земли, она превращается в облачко чёрных лепестков. В то же мгновение мягкая рука проводит по моим волосам. Она стоит у меня за спиной с загадочной улыбкой.
— Столько вопросов, — говорит. — И я не отвечу ни на один из них.
— Нет, ты ответишь.
— Хочешь применить допрос с пристрастием?
— Если придётся.
— Давай сыграем с тобой в игру, — произносит девушка после паузы. — Побеждаешь в раунде — я отвечаю на любой твой вопрос. Проигрываешь — и ты делаешь то, что я скажу.
Аэлиция снова исчезает и появляется неподалёку. Поднимает на руки летучую мышь и рассматривает её вблизи. Хума обычно не любит незнакомых людей, но в этот раз ведёт себя очень спокойно.
— Что за игра? — спрашиваю.
Не знаю, что она задумала, но это явно будет какое-то издевательство. Она только этим и занимается.
— Любая, какую пожелаешь.
— Идёт, — говорю. — Мы будем играть в камень, ножницы, бумагу.
Идеальная игра с равными шансами на победу. Случай определит победителя. Выиграю я — узнаю, что она задумала. Проиграю — выполню мелкое задание.
Вкратце объясняю правила, после чего Аэлиция снова исчезает и появляется прямо перед моим лицом. Её голубые глаза смотрят на меня в упор и я через белую жемчужину чувствую проказливость. Всё наше общение для неё — игра.
— Раз, два, три, — произношу и выбрасываю бумагу.
Самая простая фигура в этой игре — камень. Значит, самая большая вероятность, что я выиграю, если она выбросит именно его.
— Ножницы, — отвечает девушка и медленно обходит меня вокруг. — Что бы мне попросить тебя сделать?
Ходит вокруг в показных размышлениях. Кажется, она с самого начала знала, что мне прикажет, но всё равно продолжает изображать задумчивый вид.
— Знаю, — говорит. — Снимай рубашку.
— Ты шутишь?
— Вовсе нет. Таков был наш уговор, так что будь добр — выполняй.
С кряхтением стаскиваю с себя льняную рубаху и остаюсь с голым торсом. Похвастаться, прямо скажем, нечем: я всегда был жилистым и худощавым. Если ей хотелось увидеть тело Аполлона, стоило обратиться к одному из близнецов. Сухие жгуты мышц, обтягивающих широкие плечи — вот и всё, что есть.
— Какой красавец, — заявляет Аэлиция.
Она пытается дотронуться до моего плеча, но я отстраняюсь.
— Спасибо, — говорю. — Ты не первая, кто мне это говорит. Вчера, например, это был двуногий прямоходящий змей в лохмотьях.
— Вот это волосы! — произносит Хума голосом Арншариза. — Самые прекрасные волосы на свете!
Летучая мышь выбрала идеальный момент, чтобы вклиниться в разговор.
— Давай следующий раунд, — говорю.
Поскольку эта игра умов, то я ожидаю, что Аэлиция выбросит ножницы, поскольку в прошлый раз бумага проиграла и я могу выбрать именно её.
— Раз два три, — говорю и выбрасываю камень.
— Бумага, — отвечает девушка с протянутым кулаком. — Итак, ты опять проиграл.
Не знаю как, но она жульничает. Аэлиция с лёгкостью согласилась на игру, поскольку точно знала, что победит в ней. У неё в рукавах, должно быть, запрятано очень много тузов.
— Как думаешь, что я попрошу тебя сделать на этот раз? — спрашивает.
— Даже предполагать не буду. Кто тебя разберёт.
— Пожалуй, я попрошу тебя снять сандалии.
— Хочешь, чтобы я стоял босиком на горячем песке? — спрашиваю.
— Брось, не так уж тут и горячо.
Скрипя зубами, снимаю с себя обувь и теперь я стою у хребта в одних штанах.
— Хочу тебя предупредить, — говорю. — Что их я снимать не намерен.
— Буду держать в уме, — ехидно отвечает Аэлиция. — Новый раунд? Или прекращаем игру?
В третий раз я выбрасываю фигуру наугад и снова проигрываю: у меня ножницы, у неё камень. Мне казалось, что она каким-то образом чувствует мои намерения так же, как я её взгляды. Но и тут вышла осечка: очередной проигрыш, очередное унижение.
С довольным видом она отходит назад и смотрит на меня оценивающе. Не знаю, зачем ей вздумалось увидеть меня голым, но именно это она и хотела изначально. Штаны снимать нельзя, поэтому Аэлиция всерьёз задумалась, что же у меня попросить.
— Придумала, — говорит.
Очень грациозной походкой она двигается ко мне, останавливается напротив и протягивает руку, чтобы я взял её своей. Левую она кладёт на моё плечо. Моя правая сама по себе оказывается на её талии.
И мы начинаем вальсировать.
Даже не знаю, как это получилось.
Не представляю, откуда она знает, что я умею танцевать. Для неё — я обычный человек из захолустной деревушки, который может похвастаться знанием похабных частушек, но никак не вальсом. Это умение цивилизованного человека.
Я кружу её в танце, ступая босиком по песку и сухой траве. Последний раз я делал это… уже не помню когда. Всё получается само собой, без каких-либо усилий.
Должно быть, всё это из-за партнёрши: я и сам неплох, но она очень лёгкая и воздушная, перемещается так плавно и непринуждённо, словно занималась этим всю жизнь. Рядом с ней даже самый деревянный танцор будет чувствовать себя расслабленно и уверенно. Она не ходит, она парит над землёй — настолько легко двигается.
И улыбается.
Довольная.
У неё должны быть десятки улыбок на все случаи жизни: смиренная, наглая, снисходительная, ехидная, формальная, торжественная и торжествующая. Она все их тренировала перед зеркалом, чтобы показывать людям то, что они должны в ней видеть. Но здесь и сейчас она расслаблена и показывает свои истинные эмоции. Без масок и притворств.
Выражение лица, когда человек вот-вот засмеётся. Её глаза сверкают.
— Эй, — кричит Хума. — Паскуда!
Аэлиция не выдерживает. Она заливается ярким, сияющим смехом. А я смотрю в её лицо и пытаюсь разгадать её загадку. Это уже четвёртая наша встреча, но я до сих пор ничего о ней не знаю. Только то, что вижу перед собой.