— Поэтому для меня настолько удивительно, что мы с тобой в последнее время отдалились.
— Я уже говорил. У тебя Дары — вот в чём причина нашего разлада.
— Думаю, ты ошибаешься, — говорю. — Мы забрали красный Дар, когда пересекли хребет в первый раз. Он был у меня долгие годы и ты ни разу не выказал недовольства.
— Я не знал, что он у тебя есть, — отвечает Буг.
— Ещё как знал. Дикарь из Гуменда откусил мой палец на ваших глазах, а красный Дар его восстановил. Это маска на тебя влияет, заставляет тебя отдаляться.
Буг отрицательно мотает головой.
Нет таких аргументов, что разобьют его защиту. Он будет защищать свою собственность до последнего. Будет обвинять всё на свете, но не маску. Эта вещь так плотно вошла в его жизнь, что он иногда даже спит с ней, будто глубоко в душе боится, что её у него украдут.
— Я тебе не рассказал, что за человек обладал ей в прошлый раз, — говорю.
— Это был прошлый староста Фаргара…
— Да, но он не был местным: он пришёл далеко с запада, спасаясь от преследования. Не знаю, какая история случилась с ним там, но он описывал себя как последнего человека из своего ордена. И этот орден боролся против Даров и тех, кто ими обладает.
— Не удивительно, — отвечает Буг. — Видимо где-то там много людей, которым Дары не по нраву.
— Может и так. Но эта маска — очень мощный артефакт, который создали смертные для борьбы против всемогущих существ. И я совсем не удивлюсь, если она подталкивает своих владельцев ненавидеть тех, кто общается с этими существами. Чтобы поддерживать в людях верность к ордену. В данном случае она хочет, чтобы ты ненавидел меня.
— Она ничего мне не говорит.
— Я знаю, — стараюсь улыбнуться как можно мягче. — Я долгое время за тобой наблюдал и пытался понять, не говоришь ли ты сам с собой, когда остаёшься наедине. Но маске не обязательно что-то произносить, чтобы иметь власть над тобой.
— Признайся, — отвечает Буг. — Ты просто жалеешь, что отдал её мне и теперь хочешь вернуть.
— Я не могу к ней прикоснуться, забыл?
— Ты раздуваешь проблему на пустом месте.
Буг решил сменить тактику и вместо обороны спустить всё на тормозах.
Кажется, он подозревает, что я могу ощущать его эмоциональный фон, поэтому он больше на меня не смотрит. Повернул голову в сторону и боится встретиться со мной взглядами.
Никогда не чувствовал такой большой пропасти между мной и братом.
Окружающие люди окончательно нас обошли и теперь мы остались позади остальных. Озираются на нас нетерпеливо. Люди очень устали и хотят поскорее попасть домой, но бросить нас посреди хребта не могут, вот и топчутся на месте, недовольные внезапным промедлением.
Но спешить нельзя — Буг очень напряжён. Наш с ним разговор — словно ходьба по минному полю, один шаг не туда и он взорвётся. В данный момент маска для него — ближе чем я или любой другой человек. И уговорить его отказаться от неё — та ещё задача.
— Разве я похож на человека, который будет заморачиваться по пустякам? — спрашиваю. — Если я говорю с тобой об этом, значит это сильно меня беспокоит.
— Мне не нравятся Дары и существа, что их дарят, по моей собственной прихоти, — отвечает Буг. — Не потому, что какая-то вещь настраивает меня против них.
— Правда? Почему ты так в этом уверен?
— Я не чувствую от неё никакого влияния.
— Если бы ты его почувствовал, то выкинул бы маску в первый же миг, — говорю. — Она действует аккуратно, подталкивая тебя к ненависти день за днём. Каждое утро ты просыпаешься чуть более озлобленным на меня, но разницы не замечаешь, поскольку она крохотная. Но если сравнить тебя с тем, каким ты был несколько месяцев назад — ты бы очень сильно удивился.
— Короче, маску я тебе не отдам.
Смотрим друг на друга. Я могу в любой момент замедлить время, сорвать мешок с его пояса и навсегда забыть об этой проблеме, но не уверен, что это пройдёт без последствий. Как бы мрачно это ни звучало, но Буг скорее достанет меч и начнёт за неё драться, чем позволит отнять свою собственность.
— Буг, — говорю. — Я для тебя что-то значу?
— Конечно, значишь, — отвечает брат.
— Тогда послушай меня очень внимательно. Если ты оставишь маску у себя, то с каждым днём будет только хуже. Однажды ты не сможешь смотреть на меня, будешь избегать, перестанешь спать со мной в одной комнате. Любой человек с Дарами станет для тебя смертельным врагом.
— Ты преувеличиваешь…
— Я тоже перестану спать спокойно, ожидая, что ты захочешь прийти посреди ночи и задушишь меня подушкой. Напряжение между нами станет настолько сильным, что родственные связи потеряют всякий вес. И тогда одному из нас придётся уйти из деревни. Если вообще не накинемся друг на друга как два зверя. Вот, что будет. И всё это из-за предмета, который висит у тебя на поясе.
— Ладно, — говорит Буг. — Ладно. Я положу маску на камень и раскрошу её на кусочки при одном условии.
Кажется, я догадываюсь, что это за условие.
— Ты избавишься от своих Даров. От всех пяти штук.
Чёрта с два я от них избавлюсь.
Ни одна угроза, ни один аргумент не заставит меня добровольно отдать жемчужины. Более того, я хочу их как можно больше. Десять, сто, тысячу… как можно больше. Я буду ходить с рюкзаком для жемчужин и все их буду носить с собой.
Должно быть, это что-то нездоровое.
Но они, по крайней мере, не меняют моё сознание и не заставляют отдаляться от людей, которых я люблю. Сила без каких-либо побочных эффектов.
— Нет, — говорю. — С Дарами я точно не расстанусь.
— Ну а я не расстанусь с маской.
И поворачивается, чтобы уйти.
Протягиваю руку, чтобы придержать Буга за локоть, но он шарахается от моего прикосновения, будто я прокажённый. Ребята на отдалении смотрят в нашу сторону с беспокойством. Я чувствую взволнованный взгляд Лиры.
— Погоди, — говорю. — Нам нужно решить эту проблему здесь и сейчас, чтобы вернуться в деревню со спокойной душой.
Брат лишь разводит руки в стороны в вопросительном жесте.
— Как твой старший брат я имею право говорить тебе, что делать. Как старший брат я лучше знаю, что тебе нужно. И как старший брат я приказываю тебе отдать мне маску.
— Значит, вот так? — спрашивает Буг. — Решил воспользоваться правом старшего брата?
— Именно так, — говорю.
— Только я уже не малыш, которого надо учить мыть руки перед едой.
Да, Буг действительно не малыш: намного шире и крепче меня. Любой посторонний человек принял бы меня за младшего брата.
— Но ты всё равно младше, — говорю. — И должен меня слушаться.
Чуть было не сказал “иначе всё расскажу маме”.
— Нет, Гарн, — произносит Буг. — Этот приём не сработает.
Протягиваю руку ладонью вверх.
— Я не шучу, — говорю. — Отдавай маску. Я спрячу её там, где ты не сможешь её найти. Мы будем использовать её только в битвах. Каждый человек наденет её лишь раз, чтобы она никого не свела с ума.
— Нет.
— Я не собираюсь стоять тут до вечера.
— Никто не собирается.
Буг снова делает движение в сторону, чтобы уйти, но я снова его останавливаю. Я не позволю какому-то безумному предмету вбить между нами клин.
Люди вдали теперь смотрят с тревогой. Есть что-то в наших позах, заставляющее их чувствовать себя неловко. Словно третий лишний, оказавшийся рядом с ссорой двух близких людей. С тем лишь различием, что здесь никто не кричит, не машет руками, лишь нарастающее, холодное напряжение.
— Хватит выкобениваться, — говорю. — Я дал тебе эту маску, я же имею право её забрать.
— Нет, не имеешь, — отвечает Буг. — Однажды подаренное остаётся с владельцем навсегда. Как я захочу, так ей распоряжаться и буду.
— Мы не пойдём дальше в Дарграг, пока маска у тебя.
— Гарн, это было забавно сначала, но теперь мне больше не смешно. Не собираюсь я отдавать маску.