— Хума? — спрашивает Хоб.
— Мой новый перепончатый друг.
Хоб чешет голову в замешательстве. Похоже, я первый человек на обоих сторонах хребта, что взял себе такого странного питомца. В деревне если животное не приносит пользу — его либо убивают, либо прогоняют. Дармоедов никто держать не собирается.
Прячусь за небольшой стеночкой дозорного поста, пока Хоб сидит на лавке и смотрит в поднимающуюся темноту. Ещё минут десять и вокруг ничего нельзя будет разобрать. Парню придётся сидеть всю ночь, вслушиваясь в окружающие звуки, поскольку глаза станут бесполезны. В этих условиях очень легко задремать: расслабишься на секунду и сам не заметишь, как провалишься в сон. Поэтому многие дозорные предпочитают стоять, а не сидеть. Так меньше шанс отключиться.
— Что ты собираешься делать? — спрашивает Хоб. — С другим Гарном.
— Прикончить урода. Я тщательно обдумал все варианты и пришёл к выводу, что этот ублюдок должен сдохнуть.
Хоб кивает в нерешительности.
— Ты его хочешь пощадить? — спрашиваю. — Эта мразота танцевала над моим телом, пока я умирал.
— Да, но…
— Но что? Ты проникся к нему сочувствием только потому, что он выглядит как я? Он от этого вдвойне опаснее.
— Наверное…
Не хочу говорить Хобу, что мой двойник — тоже его знакомый. Изначальный Гарн прожил в этом мире тринадцать лет и наверняка успел познакомиться со всеми жителями. Но кем бы ни был тот парнишка — теперь это совсем другой человек.
Пусть все окружающие воспринимают его всего лишь как моего злобного двойника. Это не вся правда, но всю её не надо знать никому.
— Я хочу, чтобы ты начал рассказывать эту историю, — говорю. — Но не всем, а лишь тем ребятам, что умеют держать язык за зубами и не выдадут, что мы знаем секрет двойника. Мы не можем допустить, чтобы он догадался, что я жив и вернулся в деревню.
— Можешь пока остановиться у меня, — отвечает Хоб.
— Нет, это не вариант. Ты живёшь с дедом, а он слишком болтлив.
— Тогда где?
— Я пока не решил, — говорю. — Сначала проберусь в деревню и буду импровизировать. Стой пока в дозоре, а утром начни распространять информацию среди наших. Но чтобы никто не подал вида. У этого выродка жёлтая жемчужина и он легко обезглавит любого.
Хоб энергично кивает.
Нам нужно собрать как можно больше людей, которые знают правду. Только так у нас будет шанс взять моего двойника и никого при этом не потерять.
Двигаюсь вдоль частокола, перебираясь с участка на участок. Перелажу ограждения между дворами. Никто не должен меня увидеть, иначе могут возникнуть вопросы и поползут слухи. Наш дом находится ближе к краю деревни, поэтому до него я добираюсь без происшествий.
Я у своего собственного дома, прячусь в ночи как грабитель.
И мне совсем не нравится это чувство.
— А как тебе Герет? — доносится голос Вардиса. — Уродливый, правда?
— Особенно грязная борода, — отвечает двойник.
Поверить не могу. Он не только отнял мою постель, но и мои ночные разговоры перед сном с близнецами. С каждой минутой я ненавижу этого типа всё больше.
Припадаю к земле и лежу под окном, вслушиваясь в слова.
— Герет уродливый, — продолжает Вардис. — Но не потому, что он старый, а потому что вечно грязный и воняет потом. Иногда уродство — это совокупность второстепенных характеристик.
— Герет, конечно страшный, — отвечает двойник. — Но самый страшный наш дед — Биттин. Во всех окружающих деревнях не сыщешь такого страхолюдину.
— Смеёшься? — возражает Вардис. — У него по крайней мере все зубы.
Они там обсуждают, кто в нашей деревне самый уродливый, а я сижу под окном со сжатыми кулаками и сдерживаюсь, чтобы не прокусить себе щёки от злости. Двойник забрал у меня все лучшие частички жизни, которыми я наслаждался. Присвоил себе и ничуть не жалеет.
Мы в этот момент могли бы лежать на соседних кроватях, как новоиспечённые братья-близнецы, но он выбрал тропу войны и всё забрал себе.
Очень аккуратно ползу прочь, чтобы никто меня не услышал. Крадусь прочь от дома, ищу место, где бы мне переночевать. Тьма почти полностью накрыла землю, можно различить лишь общие силуэты домов на фоне пока ещё светловатого неба.
Хума продолжает сидеть у меня на шее неподвижно и беззвучно.
Подхожу к дому наших соседей, заглядываю в окно соседки — тьма и ничего более.
— Грисель! — шепчу.
Едва слышное шуршание на кровати.
— Грисель! — повторяю.
— Что? — звучит заспанный голос.
— Это я, Гарн. Можно войти?
Шуршание переходит в стук босых ног по деревянному полу. Грисель подходит к окну и останавливается напротив. Я не могу её рассмотреть, но слышу её дыхание и потягивания.
— Могу я переночевать у тебя? — спрашиваю.
— Конечно, — неожиданно легко соглашается девушка и отходит в сторону, чтобы я пролез внутрь. — Я думала, ты сегодня больше не придёшь.
Замираю на месте, с одной ногой перекинутой через окно.
— Что ты сказала? — спрашиваю.
— Когда ты сегодня попрощался, я подумала, что ты придёшь только завтра. Но вижу, тебе не терпелось снова оказаться здесь.
— Я к тебе сегодня заходил?
— А то ты не помнишь.
Игривый тон, мягкая ладонь проводит по моему плечу и спускается ниже, к животу. В удивлении, дёргаюсь в сторону и оказываюсь в комнате Грисель, пячусь в угол. Что-то произошло в моё отсутствие, но я совсем не понимаю, что именно.
Мы с Грисель никогда не были близкими друзьями. Наше с ней общение в основном состояло из кивков друг друга и приветственных жестов. Даже не припомню, когда мы разговаривали в последний раз.
— Сначала я не поверила, что ты ко мне пришёл. Думала, ты поспорил с близнецами.
Хочется узнать, что двойник делал в этой деревне, но не хочу проявить своё незнание.
— И как ты к этому отнеслась? — спрашиваю.
— Исключительно положительно.
Девушка подходит ко мне вплотную и её рука ложится на мою промежность — на траву поверх неё. Аккуратно съезжаю в сторону. Никогда не воспринимал её как… девушку. Только как друга. Но мой двойник, кажется, другого мнения.
Как я мог забыть?
Вот ведь остолоп!
Мои первые дни в Дарграге, Грисель устроила мне истерику, поскольку я её бросил. Теперь двойник снова завладел своим телом и первое, что он сделал, вернувшись в деревню, возобновил отношения со своей старой подругой. И под отношениями я понимаю самые, что ни на есть, горизонтальные.
— Мы с тобой были близки, — говорю.
— О, ближе не бывает.
Ужасное место для ночлега я выбрал. Мало того, что Грисель сейчас ко мне пристаёт, так ещё и расскажет завтра моему двойнику о ночном визите. А это неизбежно приведёт к моему обнаружению.
— Грисель, — говорю. — Я не могу остаться у тебя на ночь, но я пришёл повидаться с тобой перед сном.
Небольшая ложь, чтобы не выдать своё присутствие.
— Обними меня и пожелай сладких снов, — говорю. — Иначе не засну.
Девушка подходит ко мне вплотную, её губы томно шепчут рядом с моей щекой:
— Спокойной ночи, Гарн. Пусть тебе снится только самое приятное.
А затем её язык проникает мне в ухо.
Какое счастье, что сейчас ночь и Грисель не видит моего растянувшегося в изумлении лица. Такое ощущение, будто я целовался с собственной сестрой. Неправильное, неприятное, отталкивающее, но я заставляю себя действовать нормально, будто это то, зачем я сюда приходил.
— Пусть это останется нашим секретом, — говорю. — Завтра я сделаю вид, будто не заходил и ты поступи так же. Это будет наша личная игра.
— Договорились, Гарн, — отвечает девушка.
Вылезаю через окно и бесшумно ухожу прочь от её дома, к сараю, где семья Грисель держит своих марли. Устраиваюсь под боком у животного и закрываю глаза. Меня обнимала девушка, но почему-то ощущение, будто мимо просвистела пуля. Даже руки немногмо трясутся.
До чего меня довёл двойник: в собственной деревне не чувствую себя в безопасности. Шарахаюсь от всего, что хоть как-то может намекнуть на моё существование.