Многочисленная охрана в броне и с мечами подходит к сидящему на земле Мурнафу, поднимает и ведёт к Дарграгу.
Жители Фаргара смотрят на меня со всё возрастающей ненавистью. Их кипящая злость обрушивается на меня подобно урагану. Наверное, такова судьба каждого человека, что пытается изменить образ мышления окружающих, укоренившийся глубоко в менталитете. Что бы я ни делал, повсюду встречаю лишь недовольство.
Хорошо начали праздник, ничего не скажешь. Едва успели собраться, как одного уже ведут на смерть.
– Только привязывайте его в тени! – кричу. – А то он и суток здесь не продержится.
Возвращаюсь к скале с именами участников турнира под возмущённые перешёптывания жителей Фаргара. Кажется, даже Орнас выглядит недовольным. Что странно, уж они-то должны больше всех радоваться моему решению.
Записываю своё имя в графе победителей.
«Гарн».
Вот и начали чемпионат.
Глава 5
День близится к вечеру, а толпа на стадионе как сидела, поделившись на отдельные группы, так и продолжает.
Фаргар отдельно, Орнас отдельно, Дигор с Дарграгом отдельно.
Хожу между людьми и пытаюсь понять, что я делаю не так. Неужели нет способа остановить холодную вражду? Я не же заставляю их браться за руки и водить хоровод с улыбками на лицах. Не хотят дружить – пожалуйста. Но пусть хотя бы установится нейтралитет. Перестанут смотреть друг на друга, выискивая скрытое оружие.
Храню надежду, что смогу изменить окружающих людей, но с каждым днём верить в это всё сложнее и сложнее.
Если бы сейчас небеса развезлись и могучий голос произнёс:
«Брось это дело, ты ничего не добьёшься».
Я бы тут же оставил свои затеи, разогнал бы всех по домам и до конца жизни заставлял бы их работать из-под палки. Но пока этого не произошло, мой глупый, упёртый разум по-прежнему отчаянно катит Сизифов камень.
Протягиваю руку к деревянной кружке на столе с провизией, как с другой стороны её выхватывает другая, очень быстрая. Поднимаю взгляд и конечно же вижу её. Аэлиция. Стоит с самодовольным видом и взирает на меня так, будто я маленький, беззащитный оленёнок, впервые пытающийся подняться на ноги.
– Пришла? – спрашиваю.
– Шутишь? – отвечает девушка. – Я бы никогда не пропустила такой... такое мероприятие. К тому же организованное моим будущим супругом.
– Я же тебе говорил, что не верю в это. Не называй меня так.
– Не хочешь верить – твоё дело. Но по какой ещё причине я могу раз за разом являться сюда, на окраину мира, чтобы пообщаться с человеком, которого никто не знает? Поверь, у меня есть гораздо более влиятельные знакомые. Они могут рушить города мановением одного пальца. Но я тут, с тобой.
Развожу руки в стороны.
– Понятия не имею. Ты принесла мне воду в пещере, я никогда это не забуду. Но верить твоим словам отказываюсь, так что будь добра, не повторяй этого больше.
– Идёт.
Аэлиция делает изящный оборот вокруг своей оси.
– Как считаешь, отлично я замаскировалась под местную?
Сегодня на ней не привычное чёрное платье, а льняная рубаха, льняные штаны и кожаные сандалии. По задумке, она должна была сойти за деревенщину, но её одежда сшита точно под фигуру, поэтому подчёркивает все изгибы её тела. Ткань очень качественная, однородная и выглядит очень дорого даже несмотря на простой материал. Если Аэлиция и хотела сойти за свою, то у неё не это получилось: она выглядит не как простолюдинка, а как модель, позирующая для атмосферной фотосессии.
К тому же эти её безупречные волосы, маникюр, подведённые глаза, помада.
В свете заката она выглядит как никогда ослепительно.
Она не смогла бы замаскироваться под местную так же, как любой из здешних людей не смог бы выглядеть своим на бале-маскараде, натяни на него хоть самый дорогой в мире костюм.
– Нет, – говорю. – Ты будешь выделяться, какую бы одежду ни надела. Уж слишком бледная для этих земель. Твоя кожа не видала столько солнечного света, как все здесь присутствующие.
– Спасибо.
Улыбается очень мило.
Кажется, она восприняла мои слова как комплимент, хотя они таковыми не являлись.
– Ты же видишь будущее, вроде как. Может скажешь, получится у меня примирить этих идиотов?
– Я думала, ты отказываешься мне верить.
– Я и не верю, – говорю. – Просто хочу, чтобы кто-то посторонний сказал, что я не веду себя как последний кретин.