И я к ним присоединяюсь.
Прыгаю, болтаю конечностями. Единственная музыка – бой двух барабанов из Орнаса. Но и этого оказалось достаточно, когда ты поддался всеобщей эйфории и потоку первобытной энергии.
Пляшем как обезумевшие.
Пляшем как потерявшие всякую человечность.
Со всей возможной страстью. Выпускаем энергию, накопившуюся за долгие годы. Никогда прежде жители окружающих деревень не чувствовали такого единения, как в этих пьяных танцах. Здесь больше нет ни Дарграга, ни Фаргара, есть лишь многорукая, многоногая человеческая масса, отупевшая настолько, что слилась в единое сознание.
Так продолжается, пока первые из нас не начинают валиться с ног от усталости. Неизвестно, сколько прошло времени, в музыкальном экстазе оно идёт своим ходом и никто не может за ним уследить. Толпа расходится, люди довольны, но избегают смотреть друг другу в глаза, словно поучаствовали в танцевальной оргии. Жду на стадионе до тех пор, пока вокруг не останется никого, кроме меня и Зуллы.
– Всё ещё стоишь? – спрашиваю.
– Стою, – отвечает. – Пойдём. Завтра у тебя два поединка, так что тебе стоит хорошо выспаться.
Наши дома находятся на разных сторонах деревни, но девушка провожает меня до моего дома.
– Да ладно тебе, – говорю. – Иди уже к себе. Я сам дойду.
Отрицательно помотав головой, Зулла следует за мной вплоть до забора, а затем следит, как иду по тропинке и вхожу в парадную дверь. Только тогда она разворачивается и уходит к себе. Кажется, она принимала меня за пьяного, хотя я большую часть времени был абсолютно трезвым.
Но всё равно, очень приятно от такой заботы.
Падаю на свою кровать и мгновенно отрубаюсь. Думаю лишь о том, каким образом мне завтра подняться на ноги. Ещё и сражаться нужно.
Глава 12
Как оказалось, зря я переживал из-за поединков.
Имена соперников я выбирал случайным образом, поэтому мне попались не очень умелые. Браттог из Фаргара, седовласый мужчина под сорок. Бой с ним затянулся надолго, поскольку он очень мало атаковал и предпочитал защищаться. Мне засчитали победу по очкам. Этот странный тип постоянно улыбался, светя дырой в передних зубам, как во время самого поединка, так и после объявления результатов.
Следующим был крепыш Энгах из Орнаса. Я достал его шею концом деревянного меча на первых же секундах. Это мог бы быть тяжёлый бой, если бы он не повёлся на обманный манёвр.
Всё-таки ум и тактика имеют значение.
Прошёл в одну шестнадцатую чемпионата. Осталось пять побед, если дойду до финала, конечно. Теперь сижу на скамейке и смотрю за результатами прочих поединков.
– Хума... – говорю.
И тут же вспоминаю, что летучей мыши со мной нет. Она уже второй день с Хобом, даже ночевала у него. Не знаю, зачем она ему понадобилась. Может, пытается кого-то впечатлить уникальным питомцем?
Смотрю на происходящее и пытаюсь понять, что ещё можно сделать для скрепления деревень.
Вроде бы всё идёт хорошо.
Праздник нравится всем: участникам, зрителям, даже нашим парням, которым приходится бродить вдоль толпы с оружием и следить, чтобы все относились друг к другу уважительно.
Затем перевожу взгляд на Дарграг. Где-то там, вне зоны видимости, сидят два человека, прикованных к столбам. Мурнаф, который напал на меня в спину, и тот тип из Орнаса, который ударил девочку. Две с половиной тысячи человек весело проводят время, а тем двоим суждено умереть. Нет никаких сомнений, что они не протянут три дня без воды. В прошлый раз, когда я назначил такое наказание, мы привязали мужчину в Фаргаре, давая ему шанс побороться за свою жизнь. Он не сдюжил и умер от жажды. Но здесь, в пустыне, шансы у прикованных ещё меньше.
Пусть мы не убили их напрямую, но обрекли на долгую и мучительную смерть.
Гарантированную смерть.
Я уж точно не буду по ним скучать, но будет лучше, если они выживут. Всё-таки у них есть родственники, друзья. И чем меньше недовольства останется у гостей, тем меньше между нами останется вражды.
Но отпустить их нельзя – они провинились и должны полностью высидеть своё наказание.
– Что же делать? – спрашиваю.
Однако Хумы на плече нет. Как же непривычно, когда летучая мышь далеко. Приходится разговаривать с самим собой.
– Что же делать? – спрашиваю снова.
А затем мне на ум приходит идея. Гениальная в своей идиотской тупости. Если я хочу, чтобы прикованные люди просидели до самого конца своего заключения и не умерли от жажды, нужно скрытно пробраться к ним посреди ночи и напоить из бурдюка. Чтобы ни одна живая душа этого не увидела.