– Карут, – произносит Стампал, указывая вперёд.
Последние деревья пройдены.
Леса больше нет, перед нами теперь простирается широкое, открытое пространство. И чем дальше мы смотрим, тем чернее становится небо. Где-то на горизонте тучи настолько плотные, что землю не разглядеть.
А прямо напротив нас – небольшая деревушка на человек триста. Мрачная, тёмная. Дома в Каруте такие же кривые, как и окружающие деревья. У многих проломлены крыши, у большинства из них сгнило основание, они покосились и вот-вот завалятся на бок, похоронив под трухлявыми досками своих обитателей.
Сами же жители ходят туда-сюда очень вяло, едва переставляют ноги.
– Такая маленькая, – произносит Хуберт. – Я думал, она больше раза в четыре. Учитывая, как много неприятностей она нам доставила. Это точно Карут или какая-то другая деревня?
– Карут, – отвечает Стампал.
Двигаемся вперёд единым фронтом.
Хлюпаем по грязи после дождя.
Обычно в этот момент жители начинают паниковать, бегать от дома к дому, предупреждая соседей об угрозе, некоторые бегут прочь из деревни.
Но не Карут.
Местные жители полностью игнорируют наше присутствие, словно нас тут вовсе нет. Они всё такими же усталыми походками ходят по своим делам, сидят на скамейках, и даже не смотрят в нашу сторону. Мы уже в сотне метров от них, а они только и делают, что бездельничают и даже не думают как-то реагировать.
– Карут! – кричу. – Мы хотим видеть вашего старосту!
Абсолютное отрицание нашего присутствия.
Такое ощущение, будто деревню от нас отделяет пелена, которая не даёт местным жителям ни увидеть нас, ни услышать. Их мир, никак не контактирующий с нашим.
– Карут! – кричу.
Всё-таки слышат. При моих словах несколько человек глянули в нашу сторону, но тут же отвернулись, не заинтересованные в происходящем. Не могу понять: это безграничная храбрость или полное безразличие к собственной судьбе?
Нас шестьсот человек: вдвое больше, чем всех местных жителей. Мы можем катком пройтись по деревне и сровнять её с землёй.
Но их это, похоже, не волнует.
– Либо я увижу старосту! – кричу. – Либо мы нападаем!
Всё выглядит так, будто я ставлю ультиматум умалишённым. Немногочисленные мужчины и женщины на улицах сидят с отсутствующими выражениями на лицах и не могут даже приблизительно представить, что означают мои слова.
– Где все дети? – спрашивает Вардис. – Обычно по улицам всегда носится малышня, а здесь никого...
– Вон! – указывает Лира.
Поворачиваем головы и видим одинокую девочку сидящую на земле. Она бессмысленно тыкает палочкой в землю и точно так же игнорирует наше присутствие.
– Держитесь за мной, – говорю.
Двигаемся вперёд, готовые к любой внезапной угрозе. Если это какая-то странная ловушка и все местные жители разом выхватят по кинжалу из-за спины, нас не застанет это врасплох.
Обстановка в деревне кажется бредом. Окружающая природа увяла точно так же, как и местные жители. Солнце ушло и забрало из пространства энергию, оставив от людей безжизненных роботов, передвигающихся на полудохлых аккумуляторах.
Входим в деревню.
Я впереди, остальные позади.
Идём среди домов и, никак на это не реагирующих, обитателей Карута. Останавливаюсь возле трёх человек, сидящих на лавке в центре деревни. Худой, похожий на скелет, мужчина с бородой. Такая же женщина и старик с закрытыми глазами. Все в тряпье, бледные, осунувшиеся.
– Эй, – говорю мужчине. – Ты меня слышишь?
У него такие огромные синяки под глазами, что занимают половину лица. Тёмные, фиолетовые. Зрачки двигаются медленно, останавливаются на мне, но не фокусируются, а глядят сквозь мою голову куда-то вдаль.
– Эй! – кричу. – Приди в себя!
С видимым усилием его глаза сводятся на моём лице, а затем он вяло, как в замедленной съёмке произносит:
– Отстань. Чего пристал?
– Что с тобой?
– Хватит уже... не нужно вопросов... голова гудит от твоей болтовни.
– Я ищу старосту, – говорю. – Где мне его найти?
Машет рукой в неопределённую сторону, явно собираясь от меня избавиться. Мой голос, кажется, причиняет ему дискомфорт. Он так спокойно сидел в тишине, а я пришёл и потревожил его одиночество. Все жители подобны этому: сидят на своих местах и не могут сконцентрироваться на нас, словно мы какие-то призраки, что сегодня здесь, а завтра развеются как дым на ветру.
Иду в указанную мужчиной сторону в поисках дома, который мог бы походить на дом старосты.
К сожалению, ничего подобного поблизости нет – все здания одинаковой степени убогости. Приходится подойти к мальчишке лет двенадцати, который сидит на старом кресле без одной ножки.