Похоже, что мёртвые земли вокруг замка и Карут, пребывающий в сонливой заторможенности – два совершенно разных события. Чёрная жемчужина оскверняет природу в округе, убивает и превращает животных с растениями в извращённое подобие жизни. И пока мертвецы бродят в своём замке, порча медленно распространяется, облака заволакивают всё больше окрестностей.
Чёрная жемчужина несёт погибель.
В то время как сны и истощённые жители – дело рук Шислин. Это она приходит к ним по ночам.
«Зайди ко мне», – произносит девушка.
Направляюсь в соседние покои.
Открываю дверь, однако вместо бирюзовых глаз, сияющих в темноте, внутри видна только кровать. Чёрный силуэт Шислин влетает мимо меня в помещение и медленно облетает его по кругу, осматривая каждый угол.
– И где ты? – спрашиваю. – Я думал, ты будешь ждать меня так же, как во сне.
«Прямо тут, – отвечает силуэт. – Лежу на кровати, сплю».
Чёрное тело опускается ниже и приседает у ложа. Необычное зрелище: один и тот же человек дважды находится в одном помещении. Одна версия Шислин настоящая, а другая – галлюцинация.
Света в покоях девушки мало, поэтому не сразу удаётся разглядеть её, спящую. Подхожу поближе и присаживаюсь рядом с девушкой, на самый уголок. Гляжу на Шислин и всё у меня в голове мгновенно складывается: всё, что она говорила или делала. Всё обретает смысл. На кровати лежит не живой человек, каким она выглядела во сне. Даже не мертвец, как все другие обитатели замка.
Возле меня покоится мумия. Сухая, тонкая, обтянутая кожей, неподвижная. На лице навсегда застыла маска умиротворения.
Похоже, что яд, который она выпила, разрушил её тело и не позволил ходить по замку как другим мертвецам. Она тоже ожила, когда Бартрам поднял погибших жителей Варзода, но в отличие от них не смогла встать и пошевелиться. Шислин навсегда осталась скорченной, обездвиженной. Её единственный способ как-то контактировать с миром – через сны.
Этим она и занимается.
На меня навалилась такая смертельная усталость, что я опускаюсь на кровать рядом с девушкой и мгновенно засыпаю.
Глава 37
Сознание переливается всеми цветами радуги.
Я сплю и осознаю себя посреди бесконечного пространства, без перерыва изменяющегося, трансформирующегося, сплетающегося в своей неповторимой структуре и не способного замереть даже на миг. Это словно заготовка для реальности, место, откуда начинается мир. Момент, в котором разум и материя сплетаются в единую сущность.
Находясь здесь, внезапно осознаёшь, что попросту невозможно ответить, что есть реальность и где проходят её границы. Мысль выходит на первый план. И не имеет смысл ничего, кроме этого.
Истина – невозможна. Лишь видимость имеет значение.
Лечу сквозь облака, расставив руки в стороны. Парю в небе и наслаждаюсь ветром, развевающим мои волосы. В такие моменты не хочется просыпаться, а подольше побыть здесь, где ты всемогущ и можешь испытать любые ощущения, какие недоступны там, где лежит твоё тело. Здесь тебя не ограничивают законы физики, логики, морали.
Ты сам – единственный закон.
– Удивлён? – спрашивает Шислин.
Её чёрный силуэт летит рядом со мной сквозь облака, только она не расставляет руки в стороны, имитируя самолёт, а парит спиной вниз, заложив руки за голову.
– Не очень, – говорю. – Я догадывался, что ты такой же мертвец, но не думал, что у мертвецов есть градации. И ты окажешься большим, чем все остальные.
– Теперь ты понимаешь, почему я прихожу к жителям Карута?
– Конечно. Они – твой единственный выход из замка. Не можешь к ним не приходить.
Некоторое время мы летим молча.
Пусть мы и во сне, но я ощущаю чёрную жемчужину Бартрама, которую где-то там сжимает моя рука. Захочу – и все покойники Варзода тут же перестанут существовать. Оборву их несчастные жизни одним усилием. Превращу ложных покойников в настоящих.
Даже не так.
На самом деле это не я убью их, поскольку они не живут в привычном понимании. Дар не даёт им умереть, и с уничтожением Дара они уйдут сами по себе. Смерть здесь всего лишь следствие.
– Я ведь забыла, как выглядит реальный мир, – произносит девушка.
– Разве? – спрашиваю. – Ты же сама сказала, что способна проникать в головы людей из окружающих деревень, причём даже бодрствующих.
– Верно, но я забыла, каковы на вкус зирчи, как пахнут молодые побеги яспера трёхлистного, и как выглядят селестиалы, которых недавно тебе описывала. Обо всём этом у меня остались лишь смутные воспоминания. Я могу сымитировать эти вещи во сне, но они не будут похожи на настоящие, поскольку я попросту не помню, как всё обстоит в действительности.