— Ага, те ребята знатно тебя отделали, — сказал первый охранник, и в его голосе все ещё слышалось слабое ликование. — Думаю, ты ещё неделю нормально ходить не сможешь, что скажешь, Сонни?
— По меньшей мере неделю, — подтвердил другой охранник.
— Но может, его это устраивает… что думаешь?
— Есть те, кому это нравится, — согласился Сонни. — Мне такое не понять.
— Ага, — сказал первый охранник, широко улыбаясь и разворачивая Блэка так, чтобы его закованные в наручники запястья ударились о дверь, заставив его вновь вздрогнуть из-за плеча, которое теперь казалось вывихнутым. — Некоторые из них клялись, что этому мальку понравилось. Что в конце он умолял не прекращать. Они остановились только потому, что устали, наверное.
Тот, кого звали Сонни, усмехнулся, качая головой на толстой шее.
Они оттащили Блэка от стены, и он впервые посмотрел вниз. Майка, в которую он был одет, заляпалась кровью. Он не позволил взгляду опуститься намного ниже. Поморщившись, он отвернулся.
— Можно мне хотя бы надеть бл*дские штаны? — прорычал он.
— О, теперь он хочет штаны, — сказал первый охранник.
Сонни покачал головой, снова усмехаясь.
Однако они помогли ему надеть мешковатые тюремные штаны, что превратилось в своего рода пытку. Они надели на него штаны и дёрнули вверх, и Блэк просто стоял там, пока они завязывали их спереди, стискивал зубы и подавлял боль.
— Теперь пошли, — сказал Сонни, рывком распахивая дверь. — Думаю, краше ты уже не станешь.
Блэк не разговаривал, он просто последовал за ними в коридор.
Остальные заключённые в карцере кричали ему вслед непристойности, пока он шёл мимо камер.
Среди них был Роско, а также тот парень с татуировкой орла на шее. Они оба изобразили поцелуйчики, когда он проходил мимо, и заржали, когда Блэк отвернулся. Он не видел здесь никого из вождей, но заметил нескольких заключённых, которых узнал по двору — не только из Братства Арийцев. Все они широко лыбились ему, когда он проходил мимо, и некоторые посылали поцелуи.
Блэк поборол ярость, начинавшую вздыматься в груди.
Более жёсткое, более животное чувство пробуждалось в этой ярости.
Воспоминания, которые он давным-давно не подпускал к своему сознанию. Не просто воспоминания — манера мыслить, способы стратегического планирования собственного выживания. Ему пришло в голову задуматься о том, как странно работает память… какими размытыми отдельные вещи могут казаться в один день, а потом вдруг стремительно вернуться, охерительно ясными и трёхмерными.
Затем его поразило кое-чем более актуальным.
Посетитель.
Эти засранцы только что сказали, что у него посетитель.
Надежда расцвела в его груди при этой мысли. Блэк знал, что это чувство иррационально. Он знал, что вероятность того, что это Мири, стремится к нулю, учитывая то, что они сказали ему в камере. Он знал, что скорее всего, они не допустят к нему настоящих посетителей, учитывая то, как он сюда попал — поскольку явно никто не должен был знать, где он находится.
Но надежда пылала все жарче и жарче, когда они провели его через первые ворота, ведущие из карцера в основной комплекс.
Боль пронизывала его при мысли о том, чтобы увидеть её здесь — пусть даже он знал, что она придёт в бл*дский ужас от того, как он наверное выглядел. Блэку было все равно. Какая-то часть его тянулась к ней каждой частицей своего существа, теперь уже почти непроизвольно.
Он потянулся слишком сильно. Ошейник активировался, напоминая о своём существовании.
Он ударил его достаточно сильным разрядом, чтобы выдернуть из мыслей о том, как он видит свою жену по ту сторону пуленепробиваемого стекла.
Они остановили Блэка перед дверью в кабинку для посещений и расстегнули наручник на одном запястье, чтобы в ту же секунду вновь сковать его руки перед телом. И вновь каждый момент причинял боль, но Блэк ушёл в какой-то блокирующий режим из-за боли, которая была такой знакомой и в каком-то смысле гармонировала с почти звериным чувством, которое поднялось в нем, пока охранники проводили его через блок карцера.
Когда они открыли дверь в кабинку для посещений и затолкнули его внутрь, Блэк опять едва не упал, но сумел устоять на ногах, ухватившись за стену.
Выражение его лица не изменилось. Он также не стал сразу же отодвигаться.
Несколько секунд он просто стоял там, тяжело дыша.
Человек, ждавший его, само собой, не был Мири.
Мужчина, сидевший по ту сторону стекла, оказался совершенно ему не знаком.
Блэк ожидал этого, но все же, не увидев её там, его сознание впало в мгновенный кратковременный паралич. Боль от разделения попыталась усилиться, заставить его почувствовать это, справиться с её отсутствием. Блэк отчаянно отбросил это чувство, но даже мимолётный привкус стоил ему возможности блокировать физическую боль во всем теле на несколько секунд.
Сочетание всего этого задержало его у двери, тяжело дышащего и пытающегося восстановить контроль.
Он уставился на сидевшего там мужчину, который смотрел на него.
Он заметил безупречный чёрный костюм, явно сшитый на заказ, судя по пошиву и бриллиантовой отделке по краям воротника-мандарина. Он заметил накрахмаленную чёрную рубашку, тоже, скорее всего, пошитую на заказ, и кожаные туфли. Мужчина был подтянутым, но в элегантной манере, с сильным подбородком, подчёркнутым огромными глазами и полными губами. Хорошо постриженные темно-каштановые волосы подходили к лицу, которое, казалось, совершенно лишено недостатков.
Сами его глаза были зловеще-бледными, почти прозрачными, когда отражали потолочный свет, но с драматичным багряным оттенком в центре, вокруг зрачка.
Как и в порту Лос-Анджелеса, у Блэка не возникло ощущения, будто он смотрит на товарища-видящего.
Этот мужчина обладал некоторыми характерными для видящих чертами, но сходство было исключительно внешним и не заключалось в том, как мужчина двигался, как держал себя, даже в его выражении лица.
Он не был видящим. На это Блэк готов был поспорить.
— Ты кто, бл*дь? Джонни Кэш? — его голос прозвучал более хрипло, чем он ожидал, и более гортанно, почти как рычание.
Мужчина не вздрогнул и даже не выглядел особенно удивлённым.
— Какого черта я тут делаю? — спросил Блэк. — Если ты причина, по которой я здесь нахожусь, ты бл*дский мертвец. Ты… и тот, кто бл*дь тебя нанял.
Мужчина смерил его взглядом, слабая улыбка коснулась его бескровных губ.
Казалось, он оценивал Блэка даже с большей пристальностью, чем сам Блэк рассматривал его. Блэк видел в этих продолжительных взглядах какой-то странный сорт одобрения наряду с юмором, который казался ему снисходительным вопреки явному восхищению в глазах. Блэк чувствовал, что им восхищаются так, как можно восхищаться особенно роскошной породой лошади… или даже чистокровной собакой, которую собираются показать на выставке.
— Интересно, что вы выбрали такой подход, — сказал мужчина, закончив свою оценку. Он улыбнулся, глядя на Блэка снизу вверх — дружелюбно, но в какой-то мере преувеличенно.
У него имелся сильный американский акцент. Южный.
Новоорлеанский, если точнее.
Блэк намеревался узнать об этом мудаке все, что возможно.
— …Большинство, пережив суровое испытание, которое мы взвалили на вас в последние семьдесят два часа, — продолжил мужчина, все ещё улыбаясь. — …скорее всего не пожелали бы начинать первый разговор со своими явно опасными похитителями с угроз смертью. Интересный выбор, говорю же. Дерзкий.
С таким же успехом он мог делать Блэку комплимент относительно выбора туфель.
— Ты кто, бл*дь, такой? — повторил Блэк. — Что я здесь делаю?
Мужчина улыбнулся, смахивая воображаемые пылинки с лацкана пиджака.