Его появление никто не заметил, кроме сердца Зои — оно стало колотиться, как бешеное.
— Я сейчас опять уеду, у меня дела в городе, к Аманатидису сегодня не приезжай, он в курсе, — тихо сообщил Чёрный. — Надо заключать договор с труппой актёров на выступление на шоу.
Зоя искоса оглядела его:
— Вы прямо так поедете на встречу? — спросила она, имея в виду и его демократичный наряд: тёмные джинсы, синяя футболка и, на этот раз, казаки из прочной кожи с квадратными носами; и висевшую в воздухе духоту.
— А что? — мгновенно ощетинился он. — Надо галстук нацепить?
— Я не знаю, — уже пожалела она, что затронула эту тему, — думала, заедете переодеться, целый день на жаре, я вот даже и обувь сняла — невыносимая духота.
Зоя изо всех сил старалась задобрить его, подняла голову, чтобы увидеть лицо мужчины, улыбнулась, но мгновенно посерьёзнела, заметив его выражение. Он прищурил свои чёрные, как ночь, глаза и леденящим взглядом оглядывал её всю.
— Может тебе в твоём скафандре и жарко, но он, наверное, не снимается? Ты в одном и том же ходишь, или их у тебя похожих сто штук? В жизни более уродливых вещей не видел.
Зоя побагровела, и не смогла сдержаться:
— Фу, как низко, Чёрный, не знала, что вы так можете.
— А ты вообще многого не знаешь, тем более, обо мне. И давай в следующий раз, когда тебе захочется меня поучить, как одеваться, ты подумаешь… и лучше посоветуешь, как побыстрее раздеться, — с насмешкой, издевательски закончил он. — Хотя… в твои года уже вряд ли можно на что-то надеяться? Кому 32 — летняя баба нужна?
Зоя вся сжалась от его злых слов, в висок как будто стрельнуло и мгновенно распространилось по затылку. Она бы всё отдала лишь за то, чтобы не слышать этих слов никогда.
— А! — продолжал он, добивая остатки самообладания в женщине. — У тебя ж жених есть! Его устраивают престарелые? Ну и как, он справляется быстренько с твоим скафандром?
Зоя вскочила на ноги с лавочки, взлетела на носочки, и, размахнувшись от души, звонко шлёпнула его по лицу, случайно задев не только щёку, но и нос. Они находились от детей достаточно далеко, и потому те ни о чём не узнали, но в тот момент женщина об этом и не вспомнила.
Чёрный дико вытаращил глаза, держась за покрасневшее место ладонью, нос его хищно заострился, рот побелел, и на одну секунду Зое показалось, что он ударит в ответ, но вместо того, чтобы испугаться, она вплотную приблизилась к его груди, задев кожаный жилет, и сказала:
— Не смейте говорить мне такие низости, вы, хам! Поучитесь лучше у детей или у других мужчин, как надо разговаривать с жен…
Она не договорила, как внезапно ощутила его твёрдые, как камень, ладони у себя на плечах. Он так сжал их, что казалось, ещё немного, и женщина хрупнет, как веточка.
— Никогда этого не делай — в следующий раз получишь в ответ, — сцепив челюсти, произнёс он и в ту минуту, когда произносил это, видел перед собой только её огромные, как вселенная, синие глаза.
Зоя решительно замотала головой:
— Никогда вы меня не ударите, а вы сами получили за грубость.
Он моргнул, отпустил её, и какое-то время ошарашено смотрел на эту неброскую отважную девчонку. Косынку она сейчас сняла из-за уличной температуры, длинные волосы были собраны высоко сзади в хвост, многие пряди вылезли, и из-за всего этого Зое больше двадцати двух никогда в жизни было не дать.
Чёрный впервые заметил, что губы женщины очень полные и красиво очерчены, а над верхней — еле заметный светлый пушок.
Отступив от неё на шаг, он что-то пробормотал и быстро пошёл к оставленному за забором мотоциклу.
Но и с того момента между ними ничего не поменялось, Слава, а именно так она мысленно называла теперь его, просто сделал вид, что ничего не произошло.
Сегодня к ним на встречу с ребятами детского дома № 10 приезжало телевидение, и не только местное. Она очень волновалась, долго готовила лекцию, и вот, наконец, уже и не стоило бы нервничать, а сердечко заходилось от страха.
Искупавшись и надев свой самый праздничный сарафан из льна с розовым ручным кружевом по квадратному вороту и широким бретелькам, Зоя долго стояла у зеркала и смотрела на своё невзрачное отражение. Женщина замечала, какие девушки посещают «Байк-пост», и честно признавалась себе — она далеко не похожа на них ни внешне, ни внутренне. Ох, как было всё у них в жизни просто. Один мужчина, другой, третий, несерьёзные отношения, случайные беременности, аборты — эти женщины не оглядывались назад и считали себя правыми, а таких, как она — ненормальными фанатичками. Но их жизни казались ей горением мотылька в огне лампы — он мечется, кружит, не садясь ни на одно место, так и погибая в жару. Но почему тогда такие женщины нравились мужчинам, а от Зои они всегда отворачивались, либо усмехались.
Слава, или Чёрный, просто-напросто один высказал мысли всех абсолютно мужчин о ней. Грубо, с расчётом больнее задеть, но он говорил, что было на душе, а это значит, ко всем её внешним недостаткам добавился ещё один — возраст.
Зоя близко-близко подошла к зеркалу и вгляделась в своё лицо, не видя ни морщинок, ни кругов под глазами, она как будто спала все эти прошедшие ночи. Тогда почему он так сказал, будто она престарелая, ведь Слава сам старше её…
Молодая женщина вздохнула, возвращаясь мыслями к Коле. Имеет ли она право обещать ему быть невестой, когда любит другого? Конечно, нет, это непростительный грех, нужен отец Алексий, чтобы всё объяснить ей и разложить по полочкам. Так было всегда, и сразу становилось легче воспринимать всё вокруг, но в этот раз он отлучился надолго в самый неподходящий момент её жизни.
Единственно, о чём она не знала, как сказать батюшке, были сны.
Было много снов и настолько непотребных, и дерзких, что Зое становилось стыдно даже их вспоминать. Там она будто бы была не самой собой, а той гулящей девкой, которая уезжала с Чёрным, чтобы отдать ему себя без остатка и положенных церковных обетов. Никогда, никогда в жизни она не сделала бы такое, а если бы вдруг и решилась, то только если сломала бы себя пополам.
В одном из снов Слава сажал её на мотоцикл лицом к себе и целовал, долго, нежно, позволяя себе руками всё, что захочет, а она только было рада, зная, что это сон, и потому решаясь не отказывать ему ни в чём. Проснувшись, Зоя пугалась таких мыслей, ей нестерпимо хотелось очиститься от этой грязи, но молитва отчего-то не помогала, заставляя чувствовать себя ещё хуже.
Зоя понимала, что на её голову послано испытание, но одного она не могла постигнуть, и потому абсолютно запуталась, как может быть испытание любовью? Ведь Господь заповедовал нам любить «…потому что любовь от Бога» (1 Иоанн. 4:7–8,18). Но "Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире". (1-е Иоанна, глава 4, стих 1). Быть может, эта любовь к Чёрному не от Бога? И оттуда же такие грешные мысли? Тогда её положение ещё хуже, чем она могла себе представить, потому что с каждым днём, проведённым рядом с ним, Зоя всё больше погружалась в любовь, как утопающий, которому никто не поможет.
После того, как его треснула эта отчаянная христианская грешница, Чёрный долго не мог ни есть, ни спать, ни жить спокойно вообще, не думая об этом. Вероятнее всего, если бы она узнала о его раздражении, осталась бы довольна до самого донышка своей праведной душонки.
Никогда! Никогда в жизни ему бабы не давали по морде, да ещё с такой смелостью. Некоторые ругались, плакали, швыряли в него вещи, насылали своих братьев, друзей, но чтобы вот так размахнуться и съездить… Это впервые. А всего-навсего за то, что сказал на её замечание правду, которая, что называется, наболела. И эта красавица такое праведное негодование изобразила! Чёрный обалдел, долго думал, что бы выкинуть при следующей встрече, но потом решил поступить по-взрослому — игнорировать.