Герцог тихо спросил, может, надо чего. В квартире остались только самые близкие друзья Чёрного, и две-три их девушки, которые и не думали злоупотреблять алкоголем, а Зою прекрасно знали по совместным поездкам и относились к ней с уважением.
— Нечего страшного, — успокоила одна из них, ты аварию вынесла, упала же не на живот.
Тут из кухни появилась Ира, кусая губы и глядя воспалёнными глазами на Чёрного. Не выдержав, она забилась в настоящей истерике, стала заламывать локти, как в дешёвой комедии, и разом во всем перед всеми призналась. И в причине аварии, и в том, что это она Зою довела, рассказав о предложении Чёрного ей и подружке. Мужчины после этих откровений вышли все, как один, кроме Чёрного, в кухню курить.
Ира сидела в кресле, жалко всхлипывая. Косметика вся смылась слезами, и девушка стала более живая.
Зоя лежала с закрытыми глазами, обнимая руку Чёрного. Она успокоилась, и теперь тихонько дышала, боясь лишний раз пошевелиться.
Мужчина Ире не сказал ни слова, просто выслушал и ничего не добавил.
— Ты заявишь на меня теперь ментам? — спросила прерывисто она, пытаясь раскрыть зарёванные глаза и увидеть его реакцию.
Чёрный холодно посмотрел на неё и покачал головой.
— Ты покалечила мне жизнь, за что тебе большое спасибо, теперь даже не знаю, как жить дальше, — сказал устало он.
Ира залилась новыми слезами.
— Я хотела… я не думала, что так…
— Я уже понял, не надо, — поморщился Чёрный.
— Ничего, с нами Господь, — неожиданно сказала Зоя, целуя его запястье.
Чёрный невесело усмехнулся:
— Где же он был, когда я упал с мотоцикла, твой Бог?
— Со мной, — выдохнула она.
Он опешил, понимая, что она права, ведь после аварии у неё были разве что небольшие царапины.
Вскоре приехали врачи, забрали Зою, с ней поехал и Слава. Пробыв в приёмном покое и проследив, чтобы к ней врачи отнеслись с особым вниманием, он остался ждать, что они скажут. Через два часа вышел заспанный молодой мужчина, дежурный врач, и сказал, что с Зоей и ребёнком всё в порядке, а она спит давно. Несколько дней они её ещё понаблюдают, а к Новому году отпустят.
Выйдя из больницы, Чёрный почувствовал себя каким-то другим.
Глава 18. Всё меняется и однажды бывает впервые
30 декабря, 21:00., Москва
Мистик захлопнул дверь, остановившись на пороге. Прямо рядом стояло невероятное количество пустых бутылок. Некоторые непослушно откатились на середину прихожей, другие повалились, как костяшки домино, да так и застыли, задержанные высокой и гордой бутылкой из-под виски. Молодой мужчина перешагнул через них, чувствуя недоброе. Облизав сухие, потрескавшиеся от мороза губы, он повесил на крючок свою куртку, шарф и медленно двинулся на кухню, где горел свет. Комната стояла во мраке.
Чёрный позвонил ему вчера, сказал, что хочет увидеть, и больше не добавил ничего. Мистик стал связываться с Зоей, подумав, что друг выгнал её, но она не отвечала, и его беспокойство возросло вдвойне.
На кухне было душно, сразу несколько кастрюль парили, а посреди всего этого суетился Чёрный. Коротко подстриженный и выбритый, он сейчас казался посвежевшим и каким-то взбудораженным. Тёмно-синие спортивные штаны и белая футболка с крикливой надписью «AC\DC» были мятые, но чистые. Чёрный обернулся к двери, и Мистик увидел горевший, совсем не пьяный взгляд. Бутылки у двери его ввели в заблуждение.
— Здравия, — хрипло кивнул Чёрный, махнув левой рукой на кухонный диван, заваленный какими-то мотожурналами. В глаза бросилось знакомое название — «Мотодрайв».
— Как жизнь? — спросил он, было заметно, что он чувствует неловкость.
— Нормально, а у тебя?
— Тоже ничего, башка только охренительно, бывает, болит. Думаю, это уже навсегда.
Мистик сел за стол, увидев на нём тонко нарезанную колбасу, сыр, копчёности, острые салаты в холодных пиалах — одним словом, Чёрный готовился к встрече основательно.
— Выпьешь? Ты ж не за рулём? — несмело спросил друг, доставая из холодильника ледяную водку.
— За что будем пить? — осторожно спросил Мистик.
— За дружбу, брат, — выдохнул Чёрный, и тут же кинулся к плите, на которую что-то сильно полилось из кастрюли.
Мистик нервничал, хмурясь, всё думая, где же Зоя, а спросить не смел, думая, что друг не так расценит его вопрос. Его тревожный взгляд и встретил Чёрный.
— Она в больнице, завтра уже отпускают, — как-то устало произнёс он. — Я так перепугался за неё, что думал, заикаться буду. Сидел в коридоре больницы на кушетке и думал. Как же я неправильно живу, что она постоянно должна страдать? Подумал о тебе…
Он сел рядом с Мистиком, налив водки в маленькие хрустальные стопочки.
— Я тут пил, ты знаешь, наверное, ребята говорили. Да ты видел — там, — он махнул в прихожую, — выкинуть надо.
— Если ты хочешь знать, я никогда в жизни даже не поцеловал Зои, — спокойно и откровенно сказал Мистик, — и она не давала повода.
— Я знаю, — угрюмо сказал Чёрный, тяжёлым взглядом разглядывая Мистика. — Я даже сам хотел, чтобы она перекинулась на тебя, знаешь, как будто назло самому себе. Так было бы легче отпустить её от себя, чтобы это прошло… то что было в душе…
Он резко выдохнул, взял стопку, чокнулся с другом и быстро выпил, закусив ароматной копчёной колбасой. Расслабившись на стуле с высокой спинкой, Чёрный зажмурился.
— Не думал, что будет так тяжело. И эта Ира, сучка…
— Какая Ира?
— Которая работает в Ростове «на посту», и которая рассказывала о вас с Зоей, как о любовниках. Ну, да с ней всё ясно, она ненормальная, она наняла каких-то алкашей, чтобы они сбили нас на машине, вот тебе и авария.
Мистик нервно потёр лоб.
— Чёрт, ничего не понимаю, расскажи по порядку.
И Чёрный рассказал, и потом ещё много чего рассказал, изливая накопившиеся сомнения и муки души. Когда он подошёл к концу, то совсем выдохся, выпотрошив себя эмоционально. Всё это время Мистик не перебивал друга, внимательно слушая и следя глазами за резкой, необычной для Чёрного мимикой и жестами.
— А теперь что? — тихо спросил Мистик, когда бутылка уже заканчивалась, несмотря на это оба они оставались абсолютно трезвыми.
— Не знаю, брат. Я в тупике. Думаю, что ей со мной плохо. Я никакой семьянин, и тем более — отец. А она ведь этого ждёт, и верит в меня. Все эти дни, когда я приходил к ней в больницу, она так ждала меня, и радовалась… А что, если будет опять то же… Я не смогу быть тем, кем она хочет? Такое же уже было, я срывался.
— Подожди, — остановил его друг. — Ты же не хочешь этого. Разве она заслуживает…
— Я говорил ей об этом, брат. Она и слушать не хочет.
— Чёрт, Чёрный, я тебя не пойму, — разгорячился Мистик. — Если ты не хочешь быть с ней…
— Подожди…
— У тебя же скоро будет дочь!
Чёрный замолчал, потом выругался и обхватил голову руками.
— Я не знаю, понимаешь? Я не смогу!
Он порывисто встал, достал пачку сигарет с полки шкафчика и закурил. К пару из кастрюлей добавился дым, и мужчина открыл окно — вытяжка не справлялась с такой нагрузкой.
— А ты рискни. Или ты ей сейчас выставишь вещи в подъезд?
Чёрный покачал головой.
— Я понял, что она не для меня с самого начала, как только увидел её. Но тогда же и захотел. Знаешь, увидел и понял — хочу её. Теперь она со мной, но я вижу, как ей тяжело — это не жизнь, Мистик. Она мечтает о другом.
— Хорошо, что ты предлагаешь? — друг сложил на груди руки, приготовившись слушать.
— Каждый раз, как я начинаю с ней говорить об этом, она уверяет, что всё наладится. Но то, что произошло здесь в ту вечеринку… Ей здесь не место, рядом со мной. Может, ты с ней поговоришь?