Через два часа они уехали, оставив недовольным Грека, который не понимал такого рьяного отношения Чёрного к отцовству. По его мнению, Зою достаточно было отправить на такси домой, а ему задержаться.
— Чёрный совсем стал щенком, такой же пушистый и милый, — бросил он с иронией, качая головой, следя с высоты, как его верный член клуба пересекает танцпол, держа за руку тихую, спокойную Зою. — Обалдеть, что женщины делают с мужиками!
Ника потушила сигарету в пепельнице и наклонилась к нему:
— Ему это на пользу, он хотя бы стал чуть спокойнее.
— Да он кидает клуб!
— Сейчас у них большие перемены, не кипятись. Это пройдёт.
Мистик молча слушал их разговор, потому что сидел рядом, и с последней фразой Ники был не согласен. Он видел, что Зоя необратимо меняет друга, и ответственность за новую жизнь уже наложила на него отпечаток. Друг повзрослел за эти несколько месяцев, и Мистик уверен, уже не будет каждую ночь пропадать в клубе. Конечно, «Железные волки» для него всё ещё семья, но не единственная.
Эпилог
30 августа, «Байк-пост» недалеко от Ростова, отделение мотоклуба «Железные волки», 04:00
Чёрный сидел на ступеньках маленькой гостиницы, которую построили специально во дворе «Байк-поста». Он чувствовал приближение утра по прохладе и по той энергии, которая уходила из его тела с ночью. Никого вокруг не было, все отсыпались после долгой поездки и перед тем, как снова сесть в седло мотоцикла на обратном пути в Москву.
На этот раз «Байк-шоу» отгремело в Новороссийске, и многие остались отдыхать на побережье. Они с Зоей и с маленькой Машей жили в уютной гостинице прямо на берегу и целый месяц слушали по ночам прибой, а вечерами вместе считали звёзды. Он раньше думал, что путешествовал очень романтично один на мотоцикле, не беря в попутчицы девушек. Теперь не представлял, как оставил бы свою маленькую семью и поехал бы один.
Маша уже зимой стала ходить, и теперь радовала тем, что стала бойко повторять всё подряд за родителями и окружающими. Зоя ехала в машине Ники за мотоколонной, а на стоянках выходила с девочкой из машины и давала отцу. Он везде был только с маленькой красавицей. Уже сейчас её чёрные кудри приводили в замешательство людей, и многие говорили ему, чтобы он готовился к тяжёлым временам лет через пятнадцать, которые, если подумать, не за горами.
Хорошенько отдохнув на Чёрном море, они теперь возвращались в Москву, и в эту ночь ему не спалось. Много думалось в последнее время, и что-то мучило. Всё было бы хорошо, но внутри, глубоко в нём жила мысль, просившаяся наружу. Он просыпался по ночам, как бы ни устал, и смотрел в потолок, не сомкнув глаз до утра. Слышал, как Зоя утром вставала, чтобы дать смесь Маше, она уже отлучила её от груди, и как бы ни вымотал его следующий день, другой ночью повторялось то же.
Зоя, конечно, замечала, что с ним происходит, но пока ничего не говорила. Только когда смеялась, глаза её оставались почему-то печальными и синяки появились вокруг них, таких прекрасных, доставшихся дочери.
Чёрный докурил сигарету и, затушив её о ступеньки, щелчком выкинул во двор. Небо зеленело на востоке, звёзды постепенно мерцали реже и совсем исчезали. Запахло мокрой травой, и почти раздетый мужчина поёжился. На нём были только джинсы и кожаная жилетка мотоклуба. Где-то недалеко запел петух, потом к нему присоединились другие, через поле от «Байк-поста» были частные дворы.
Чёрный тяжело, устало вздохнул и подумал о том, что домой ему совсем не хочется. И вообще, чтобы его отпуск и это лето не кончалось, а голова была пустая и счастливая, как раньше.
Он взъерошил чёрные волосы, потёр лицо и снова достал сигареты. Во рту уже от них была горечь, но они отвлекали его от серьёзных, меняющих жизнь размышлений.
Вдруг дверь сзади чуть скрипнула, и рядом с ним на ступеньки опустилась Зоя в длинной лёгкой юбке и майке на тонких бретельках.
— Замёрзнешь, — хрипло проговорил он, не вынимая сигареты изо рта, и снял с себя жилетку, набросив ей на плечи. На нём остались только его татуировки.
Он мельком посмотрел на неё, когда надевал на плечи жилетку, и заметил, что синяки углубились, а бледность стала болезненной.
— Почему ты не спишь? Тебе ведь за рулём целый день, — спросила чуть хрипло женщина.
— Не хочу.
Она стала потирать ладони друг о друга, что свидетельствовало о том, что Зоя нервничает.
Ей вдруг вспомнилось безнадёжное, горькое письмо Николая, которое он прислал ей недавно. До этого он молчал, и вдруг написал. Говорил о том, что брак его распался, Маруся призналась в своей неверности, ушла из общины с ребёнком, а он остался теперь один и думать не может о том, чтобы жениться снова. Хочет тоже уйти из общины и стать самому себе хозяином.
— Почему? — отрывисто выдохнула она.
Чёрный глубоко затянулся, чтобы оттянуть ответ, и перед глазами внезапно потемнело от обилия сигарет и бессонных ночей.
— Я знаю, что ты не спишь в последнее время, — робко продолжила она, — скажи, что случилось? О чём ты думаешь?
Он молчал, ещё раз вздохнув и покачав головой. Чёрный не заметил, как задрожала Зоя, со страхом посмотрев на него.
— Я знаю, — тихо, с трагической ноткой произнесла она. — Ты жалеешь, что взял нас с собой? С Машей тяжело, никуда не сходишь, долго не…
— Нет, Зоя, — отрубил её поток слов Чёрный. — Ничего из того, что ты перечислила.
Она растерялась, его голос был такой холодный сейчас. Значит, всё намного хуже, и сейчас он должен ей об этом сказать.
Мир вокруг стал просыпаться, но «Байк-пост» ещё весь спал, погружённый в усталый, тяжёлый сон. Зоя задрожала всем телом, и обхватила свои плечи, пытаясь сдержаться.
— Я много думал о нас, и считаю, что нам нужно что-то менять.
— Что?
— Я хочу, чтобы мы были настоящей семьёй, по закону. И наш ребёнок, и те дети, которые ещё будут должны иметь моё имя. Как приедем в Москву, сходим с тобой в церковь, узнаем о венчании, и что для этого нужно.
Зоя неосознанно закрыла ладошкой губы, во все глаза глядя на Славу. Она уже приготовилась услышать самое худшее, а он говорит о том, что им надо пожениться.
Повернув уставшее лицо к ней, он провёл кончиками пальцев по её щеке и спросил:
— А ты хоть согласна? Подходящая я кандидатура?
Она нервно улыбнулась.
— Да, — прошептала Зоя. — Ты даже… даже хочешь венчаться?
— Да. А это разве не важнее? Я уже не уверен, что гражданская церемония вообще имеет какое-то значение, только юридически ты защищена и наши дети.
— Ах, Слава, я… я не знала, что ты об этом думаешь…
Он придвинулся к ней вплотную и обнял одной рукой.
— Не думай обо мне плохо, Зоенька, ладно? Потому что я, наверное, влюблён в тебя по уши, как пацан. Ты помнишь, как первый раз приехала сюда, мне ещё тогда кием лоб разбили, — он рассмеялся. — У меня чуть глаза на лоб не полезли, когда я увидел такую строгую даму рядом с собой. И уже тогда что-то почувствовал, знаешь, большой интерес.
— Ты просто хотел меня, — тихо сказала она, покачав головой.
— Ага, хотел обладать всем, всей тобой, моя девочка. А сейчас у меня уже две девчонки.
— Слава, ты серьёзно подумал? Я хочу сказать…
— Да, очень серьёзно, просто не знал, как сказать. И вот — сказал. Пойдём, поспим немного, теперь я, наверное, засну, если Машуня разрешит.
Они поднялись, обнявшись, и пошли к себе в номер, всё ещё тихо разговаривая. Зоя смеялась, счастливыми и влюблёнными глазами глядя на своего мужчину.
Во дворе «Байк-поста» стало тихо, а дым сигареты Чёрного рассеялся в посветлевшем воздухе.