Я не видела Биа или машину.
Я начала идти по улице в сторону главной дороги, подумав, что может, машина стояла дальше, чем мне помнилось. Я сканировала взглядом припаркованные автомобили, прикрывая глаза рукой, когда из ниоткуда кто-то встал передо мной, заслоняя солнце.
Все ещё прикрывая глаза, я подняла взгляд, слегка захваченная врасплох тем, каким высоким он был.
— О, простите, — сказала я, не особенно думая о том, что говорю на английском в неанглоязычной стране. — Я вас не видела, я…
Это все, что я успела сказать.
Если он и ударил меня, я не запомнила его кулак, не запомнила никакой боли.
Я не помнила ничего после того, как эта тень заслонила мне обзор, и я неловко заговорила с ним на английском, прикрывая глаза от горячего солнца Бангкока.
Все просто… сделалось черным.
***
Очнулась я мучительно, во тьме. Маслянистый кляп был завязан вокруг моего рта, причиняя боль челюстям и держа их раскрытыми. Я попыталась сомкнуть губы, но не смогла и хватала ртом воздух, извиваясь на тонком матрасе. Мои руки были связаны за головой. Лодыжки тоже были связаны.
Я втянула воздух, пытаясь закричать, но в горле и во рту совершенно пересохло.
Я открыла своё сознание.
«Блэк! БЛЭК! ПОМОГИ МНЕ! ПОМОГИ МНЕ!»
Ответ прозвучал немедленно, едва не взорвав какую-то часть моего сознания, заставляя меня закричать сквозь кляп от его интенсивности. Присутствие Блэка взорвалось во мне, горячее, наполненное паникой, от которой моя кожа завибрировала, тут же покрываясь потом.
«МИРИ! ГДЕ ТЫ? ГДЕ ТЫ?»
Я испытала такое облегчение, что в груди поднялась боль, такая резкая и неприкрытая, что я не могла дышать. На глазах выступили слезы. «БЛЭК, ПРИДИ ЗА МНОЙ, ПОЖАЛУЙСТА. ТУТ ТЕМНО. Я НЕ ЗНАЮ, ГДЕ Я…»
«КТО ТЕБЯ ПОХИТИЛ?»
Я осмотрелась по сторонам, но я ничего не видела, ничего не слышала кроме собственного дыхания. Я слышала что-то над собой, но очень слабо. Может, шум дорожного движения? Я напряглась, прислушиваясь. Где-то в другой части здания я чувствовала людей. Некоторые из них ощущались как…
«БОГИ, МИРИ… ОТВЕТЬ МНЕ! КТО ТЕБЯ ПОХИТИЛ?»
«Я НЕ ЗНАЮ… Я СВЯЗАНА. ТУТ ТЕМНО. Я НИЧЕГО НЕ ВИ…»
На моё сознание опустилась стена.
Это произошло так гладко, так всецело, что от шока я растеряла весь воздух в лёгких. Я больше не могла чувствовать Блэка. Я больше ничего не чувствовала. Это как гашение, как будто часть меня оказалась закутана в толстый плотный саван.
— Нет… — закричала я через кляп, скорее от раздражения, нежели от чего-то ещё. — Нет…
В своём сознании я снова кричала Блэку, но это мертвенное пространство поглощало каждый звук, каждую попытку дотянуться до него. Я чувствовала, как моё сознание врезается в эти лишённые эхо стены, как будто мои мысли тоже были заперты в темной коробке.
Чем бы ни был этот саван, я не прорывалась через него.
Я все ещё лежала там с закрытыми глазами, каждой частицей своего существа пытаясь прорваться через блок, когда недалеко от того места, где я лежала, зажегся свет.
Я шокированно ахнула, открывая глаза, затем закрывая их от яркого света.
Я сказала «зажегся», а не «включился», потому что свет напоминал скорее факел, нежели лампу. Он искрился, становясь ярче — длинный, зеленовато-жёлтый со странным жидким зелёным пламенем, которое вовсе не походило на огонь. И все же оно напоминало какой-то факел… словно зелёный и жёлтый живой свет, сворачивающийся и искрящийся вокруг свинцово-чёрной палки.
Там стоял мужчина, который его держал.
Я уставилась на его идеально сложенное лицо, задаваясь вопросом, реален ли он. Его строение черепа и неестественно симметричные черты лица принадлежали статуе, а не человеку. Он выглядел, как молодой Адонис, с любовью изображёнными исключительно высокими скулами, идеально очерченным подбородком и изогнутыми губами под пронзительными фиалковыми глазами.
Эти глаза не могли быть настоящими.
Даже золотые радужки Блэка на их фоне казались естественными.
Он действительно казался мне картиной. Чем-то, нарисованным маслом, идеально освещённым, чтобы воспроизвести внутренности пещеры позади него. Он мог быть вампиром из старой истории, каким-то бессмертным, высеченным из камня.
Только его одежда не вписывалась.
Он был одет в темно-красную футболку, заляпанную чем-то вроде масла или чем-то другим. Он носил истёртые армейские ботинки, тёмные джинсы, золотую цепь на шее. Он одевался скорее как европеец, нежели как американец, но определённо не первоклассно. Он выглядел как солдат, как один из наёмников из Восточной и Северной Европы, которых я встречала в Афганистане.
Края чего-то, напоминавшего татуировку, выглядывали с одной стороны шеи — красное и темно-синее в странном освещении.
Он наблюдал за мной абсолютно неподвижно. Неподвижно как статуя.
Я гадала, реален ли он вообще, когда он внезапно подошёл ближе, заставляя меня издать очередной поражённый крик и отодвинуться, отталкиваясь ногами. Теперь я видела, что лежу на низкой раскладушке или, возможно, кровати, поскольку каркас состоял из простой плоской платформы, сделанной из тёмного дерева. Мои руки были связаны между собой и привязаны к кольцу в изголовье кровати, так что далеко уйти я не могла. Я попыталась освободить ноги от верёвки, связывавшей мои лодыжки, но ими я тоже едва могла пошевелить.
Он стоял надо мной, все ещё держа факел, но теперь, когда он был достаточно близко, я видела, как вздымается его грудь. Его глаза расширились, когда он смотрел на меня. Я все ещё смотрела на его лицо, пытаясь расшифровать выражение, когда он издал какой-то шипящий, мурлычущий звук.
Тогда что-то ударило по мне.
Ощущение… жар… такой интенсивный, что у меня перехватило дыхание.
Он ударил по мне сильнее, чем когда-либо делал Блэк, слишком требовательно, чтобы я могла сопротивляться. Какая-то часть мужчины передо мной — ну или я предположила, что это исходит от него — врезалась в меня, как голодающий человек, пытающий прорваться через дверь и достать еду. Любые мои попытки заблокировать его, убраться с его дороги, приводили лишь к тому, он врезался в меня ещё сильнее.
Я издала низкий стон, когда он сделал это снова.
От этого он ахнул, заставляя меня поднять глаза.
Я встретилась с ним взглядом. Теперь он буквально задыхался, губы приоткрылись, глаза сверкали. В свете факела я видела, как расширились его зрачки, и внезапно засомневалась, действительно ли тому виной одна темнота. Я все ещё смотрела на него снизу вверх, вздрагивая, пока он продолжал ударять по мне какой-то частью себя.
Он был таким, как Блэк. Он должен был быть. Но чего он от меня хотел?
Как только я подумала об этом, он издал низкий, почти болезненный звук.
Прежде, чем я успела отреагировать, он гладко и целеустремлённо передвинулся к краю кровати, наклонившись, чтобы засунуть чёрный металлический конец факела в какой-то держатель. Тут же отпустив его, он повернулся ко мне и протянул руку за спину, вытаскивая нечто, оказавшееся пятидюймовым ножом, который он, должно быть, носил в ножнах на поясе. Я уставилась на нож, затем на него самого. Я снова попыталась закричать сквозь кляп, но он даже не вздрогнул.
Опёршись коленом на край кровати, он потянулся ко мне, все ещё двигаясь в той целеустремлённой манере. Схватившись за верёвку, связывающую мои лодыжки, он дёрнул мои ноги вперёд и к себе, двигаясь так быстро, что мне оставалось лишь подчиниться. Он был таким сильным, что меня это шокировало, но в то же время я не ощутила в этом движении грубости.
Скорее оно было выверенным, привычным.
Я ощутила там что-то ещё. Сдерживание. Какая-то срочность перетекала из его рук на мою кожу. Однако стена вокруг него была ещё темнее стены вокруг меня.
— Терпение, — пробормотал он, и его голос дрожал от того сдерживания. — Терпение, сестра…