На его левой руке я заметила детализированный символ белого солнца, пересечённый длинным узким мечом в окружении синего и золотого пламени.
Чувствуя, как усиливается моя паника, я снова осмотрелась по сторонам в поисках оружия и чего угодно, что могло мне помочь. Я посмотрела вверх, ища источник тех кратких шепотков воздуха, которые опускались на меня в лишённой сквозняков комнате.
Я попыталась закричать через кляп. Но ничего не вышло.
У меня не было вариантов. Я не видела ни одного варианта.
Когда он снова подошёл ко мне, теперь уже полностью обнажённый и заметно твёрдый, я попыталась пнуть, но это едва ли его замедлило. Я сумела пнуть три или четыре раза, и он всегда уводил удар от своего паха, а затем схватил меня за лодыжки.
Он снова дёрнул меня ниже на кровати, силой раздвигая ноги.
Я закричала в кляп.
Я попыталась боднуть его головой, когда он достаточно приблизился, но он увернулся от попытки и улыбнулся мне, как будто это его умилило.
«Gaos, сестра… бл*дь, я такой твердый…»
Я застыла, тяжело дыша через кляп. Он был в моей голове.
Мудак был в моей голове.
«Я хочу тебя так сильно… мне нужно войти в тебя прежде, чем я удлинюсь…»
Издав очередной полный ужаса крик, я принялась бороться ещё сильнее, дёргая за верёвки и кольцо, удерживавшие меня у стены. Я попыталась орать через кляп, но ничего не вышло.
Я вспомнила, что мне показывал Блэк, когда мы впервые целовались в его квартире в Сан-Франциско. С помощью своего разума он показал мне, как выглядит его член, возможно, в надежде облегчить все это для меня. Это был не нормальный человеческий половой орган. Помимо того, что сама базовая форма была немного иной — как у этого мужчины — он обладал дополнительной частью. Эта часть была более твёрдой и выскальзывала из мягкой головки, как изогнутый шип.
В то время это меня до чёртиков напугало.
Блэк уверял меня, что мне будет приятно. Он пытался уговорить меня попробовать с ним, снова и снова рассказывая, как хорошо будет, как мне это понравится.
Он признался, что первые несколько раз может быть больно.
— Нет! — закричала я в кляп, снова пытаясь его боднуть. — Нет! Прекрати! ПРЕКРАТИ!
Я попыталась просунуть ноги между нами, пнуть его, но я не могла его сдвинуть. Я все ещё боролась, когда присутствие этого мужчины как будто начало меня душить. Оно окутало меня, вторгаясь сильнее, чем когда-либо допускал Блэк. Я ощутила, как этот мужчина проходит за мои щиты. Я застонала, когда он сделал это, и ощутила, как он ломает что-то в решимости пробиться через это. Я не могла осознать, что он сломал или как он это сделал, но он работал методично и безжалостно, как бы сильно я не умоляла его остановиться в своей голове.
При некоторых таких прорывах моя голова взрывалась от боли. Я ощущала кровь в своём горле, чувствовала, как ещё больше крови течёт по лицу из носа.
Однако он не ударил меня по-настоящему. Ни кулаками, ни даже раскрытой ладонью.
Почему-то от этого делалось только хуже.
Это длилось изнурительно долгое количество времени по субъективным ощущениям, но он мог работать надо мной таким образом всего несколько минут.
Честно, я понятия не имела, как долго он это проделывал.
Как только он закончил, я почувствовала, будто мой разум оказался вскрыт.
Каждое чувство во мне, каждое воспоминание, каждый секрет, каждая мысль… каждая часть меня, имевшая значение, была выставлена напоказ как открытая зияющая рана. Его присутствие плыло по этой открытости с удовлетворённым чувством… владения? обладания?.. и это пугало меня сильнее, чем сам процесс ломки.
Он даже не притворялся, будто ему есть дело до того, что я хочу.
Я могла лишь лежать и выносить это, пока он изучал мой разум своим.
— Gaos, ты прекрасна… — бормотал он, целуя моё лицо. — Твой свет так прекрасен, сестра… твоё сердце. Такое очень, очень красивое…
Этот жар в нем усилился.
Когда я попыталась скрыться от него, отступить от прикосновения его разума, он снова ударил меня в то пространство за моими глазами — жёстче, но как будто иначе. Что бы это ни было, оно ненадолго меня парализовало, как будто из меня вышибли весь воздух. Я ощутила это в груди прямо перед тем, как какая-то другая часть меня раскрылась против моей воли. Затем мой живот тоже раскрылся — каким-то образом, который я не могла объяснить даже самой себе.
Что бы это ни спровоцировало, он громко застонал, когда это произошло.
Я могла лишь лежать там, тяжело дыша и чувствуя себя потерянной.
Я приготовилась к тому, что над моим телом надругаются — более или менее — но почему-то это было намного хуже. Я чувствовал себя так, будто он сломал меня. Будто он взломал замки, которые мне всю жизнь удавалось прятать от людей. Блэк, может, и сделал эти стены тоньше просто самим своим присутствием в моей жизни, но он никогда не делал ничего, что шло бы против моей воли.
Я никогда не чувствовала себя… осквернённой. Не с Блэком.
Этот новый мужчина расположил своё тело над моим, пока я лежала, тяжело дыша. Я все ещё пыталась найти способ воздвигнуть между нами границы. Я старалась вновь сцепить нити моего щита, но нашла лишь дым. Я старалась спрятаться от него, но он легко следовал за мной, чувственно притягивая меня своим разумом.
Прежде, чем я успела что-то осознать, он очутился во мне.
Своим членом, имею в виду.
Он снова застонал, ещё громче, когда вошёл в меня до упора.
Я тоже кричала… скорее от шока, чем от боли. Я завопила ещё громче, когда его присутствие глубже проникло в меня и возникло ощущение, будто он по-настоящему завладевает мной. Во мне взорвалась паника, заставляя меня сопротивляться, но он легко удерживал меня, а затем принялся двигаться во мне, медленно и мощно, проникая глубже с каждым ударом.
«Сестра… боги, — его фиалковые глаза встретились со мной, сделавшись шокирующе яркими от слез. — Ты так прекрасна… ты так приятно ощущаешься… так, так приятно. Я мог бы умереть прямо сейчас. Я мог умереть…»
«Пошел ты на*уй... - зарычала я на него в своём сознании. — Надеюсь, ты и правда умрёшь…»
Это был первый раз, когда я заговорила с ним в его разуме, и исходивший от него жар внезапно усилился. Его присутствие хлынуло глубже в меня. Я ощущала его во всем своём теле, как будто он проник в мою грудь, как будто какая-то часть его завладела моим сердцем, моим горлом, глубинными частями моего естества, живота, и даже моих рук и ног.
Это было не просто насилие. Это словно моё сердце вылили на пол.
«Пошел на*уй… — послала я снова, борясь со слезами. — На*уй… свинья, насильник…»
«Я трахаю тебя… — послал он в ответ, издавая стон губами и продолжая говорить в моем сознании. — Я буду трахать тебя, пока мой член не перестанет работать, сестра, и можешь называть это как хочешь. Сейчас я чувствую себя таким собственником, что хочу убить твоего бойфренда…»
Не только он чувствовал меня, осознала я. Я тоже его чувствовала.
Я чувствовала это собственничество, желание, влечение.
Я даже ощутила проблеск того желания выместить зло на Блэке.
Я также ощущала в нем одиночество, но там не было самоосмысления, которое я замечала за Блэком, когда те же эмоции исходили от него. Этот мужчина казался животным с одной-единственной целью в своём желании. Я не имела для него значения. Я была всего лишь средством для конечной цели. Поэтому его невозможно было урезонить. Никакие мои слова не изменили бы ровным счётом ничего.
Я не могла от него спастись.
Его присутствие душило меня, сливаясь со мной, бомбардируя меня его желанием, удовольствием и этой животной тягой, пока он продолжал вминаться своим членом ещё глубже. Я чувствовала, как хорошо это ощущается для него, и я не хотела этого чувствовать. Он терял контроль, и я понимала, что моё тело дезориентировано — отчасти из-за того, что он делал, но я подозревала, что больше из-за того, насколько глубоко он проник в мой разум и сердце.