«Я знаю, что давно уже не там…»
Я знаю, что давно уже не тамЖиву, где значусь,где приштамповали.По чьим-то нераспознанным следамПетляю, мчусь —к себе ли, от себя ли —Всё на разрыв, да вот нигде, никакОбосноваться,хоть давно пора бы,Но до того земные связи слабы…Безбашеннаи на душе сквозняк.
«Я исчезла, ушла…»
Я исчезла, ушла,я не сдвинулась с места,Неразгаданным будьребус жизни моей,Вся она – между строки в отсутствии жеста,И в обманчивой неразличимости дней.И чего же я жду,загадав на удачу?А ведь жду, раскалясь,как спираль, добела,В откровенность впаду – всё равно накосячу,Не раздену душидо боса́, догола.
«Снегом заткано декабрьское окно…»
Снегом заткано декабрьское окно,Но снаружи кто-то лунку продышал.Чей-то глаз в ней просверкнултак зелено —Видно, мимо пьяный ангел пролетал.Кто же кроме —вдоль седьмого этажа?По стеклу тихонько скрипнуло крыло,Это знак,и я лечу за ним, дрожа…Вот и Небо, а привыкнуть тяжело.
«Сидит у реки рыбак…»
Сидит у реки рыбак,В море рыбак глядит.Слышит – гудит волнаИ поднимает смерч.Море встает столбом,И щерится, и рычит —Одноголовый гадИ трехголовый змий,В общем, дракон морей,Небес поглотитель… НасХвататель, глумитель, вор.Но нас он не душит, нет —На отмель кладет рядком.Сидит у реки рыбак.Холодно рыбаку.
«Речь, река…»
Речь, река…Всё о чем-то реку,Всё схожу, всё сбегаю с ума.Как волчица, присела к прыжкуБелозубая сука – зима.Жженной охрой окрашен пейзаж,Меловая разметка вокруг.Что ж?Сыграем с тобой дашь на дашь,Начиная с касания рук.Как надежда, волниста черта,То есть линия стаи на юг.Облетевших лесов немотаИ предснежья невольный испуг.
«Я живу на юру…»
Я живу на юру,Нет деревьев на юре,Нету мамы, нету папы,Нету бабушки.Нету дома в три окошка —Из трубы колечки дыма.Нет крылечка, нет дорожкиИ меня, я помню, крошки,Крошки – бант как вертолёт.Я ощупываю воздух —Не круглится головами,Не топорщится плечами,Пятипалостью не льнёт.
«На стене мои автопортреты…»
На стене мои автопортреты —Символы, метафоры, сюжеты.Вот лягушка —я в царевны мечу,Рядом лебедь —здесь я при короне,А себя я не очеловечу,Если что – уткнусь лицом в ладони,Я – свой портретист,лишь я и вправе.В зеркале тонуть страшней, чем в яви.
«Я заговор слов поневоле открыла…»
Я заговор слов поневоле открыла.Доселе мечусь в их дурном хороводе,Меня схомутать из них каждое в силе.Единственный выход —в словесной породеИсчезнуть, явиться, стать формой словесной,Не ждать от них милости или подвоха,Нырнуть в их поток безымянной, безвестной,В извивы просодий…и, право, неплохо.
«Я так люблю…»
Я так люблю,ибо сие нелепо,А лепое —оно не для меня.Живу сквозь пламя,ярко так, что слепо,Так ярко,что подбавь ещё огня.В нём воединосплавятся детали,Подробности, узлы,углы, края…Родивших нас,их закалили в стали,До нищеговзрастили бытия.Я счастлива,ибо сие нелепо,И чем нелепей,тем светлей стезя.Живу сквозь пламяяростно и слепо,Так яростно,что яростней нельзя.
«Ты весь облокотился на Европу…»
Ты весь облокотился на Европу,А я – облокотиласьна ничто,На диво оба не сдаем позицийИ на двойном портрете круглолицы,Ну ты – понятно,а вот я почто?Твоя дорога перпендикулярна,Я ж под гору, а все твержу, что гарно,И вместо «караул»кричу «ура»,Тебе (исколесил ты пол-Европы)Уже рукой подать до Пенелопы,А ты мне эсэмэски шлешь с утра.
«Свечей моих лес…»
Свечей моих лес —он всё выше и чаще.Я в нём, ты ко мне,значит – встреча в лесу.Затеплим макушкиеловые, слащеЗапахнет смола,задрожит на весу.Пенёк, самобранка…Да что со мной? Брежу?А впрочем,в канун я всегда не в себе.Ведь завтра Сочельник —нажарю, нарежу,Накрою на столи спущусь к голытьбеКошачьей, голодной —всё твари Господни.День бег ускоряет,спешит к Рождеству.Вертепные театрыповсюду сегодня.Год минул… и замер.Готов к торжеству!