Шлемы не давали смотреть друг другу в глаза, но когда я заговорил, то почувствовал, как наши взгляды встретились.
— У тебя есть план?
— Взгляни сам.
Легионер Сынов Гора извлек портативный гололитический проектор и вдавил активационный символ. Замерцал резкий зеленый свет, который плясал на броне, пока картинка со сбоями подстраивала разрешение.
Там был изображен корабль. Звездолет уменьшился до мигающей голограммы нездорового нефритового цвета, однако его размеры были достаточно очевидны, чтобы у меня перехватило дыхание. Громадный линкор, величие которого выходило за рамки самого понятия «величие». Хребтовые крепости и бронированный нос указывали на тяжеловесную смертоносность шаблона «Сцилла» древней модели корпуса типа «Глориана».
Когда-то я, равно как и Леор, знал этот корабль. Таких линкоров построили лишь горстку. Сам Император вручил их Легионам Космического Десанта для использования в качестве флагманов. И только одна «Глориана» во всех флотилиях Императора была создана по конструктивной схеме варианта «Сцилла».
Леор скрестил руки поверх нагрудника. Он носил на груди Империалис, демонстрируя крылатый знак верности Империуму без тени смущения. Он даже полировал эмблему, так что она блестела серебром на темно-красной броне. Думаю, ирония доставляла ему удовольствие.
Он резко качнул головой, и в воксе раздалось урчание шейных сервоприводов.
— Брат мой, твой Легион только что умер. Сейчас не время гоняться за призраками.
— Именно это я имею в виду, — произнес Фальк голосом, напоминавшим шум лавины. — Я отыщу «Мстительный дух». С ним я смогу разрушить Град Песнопений.
— Сотни группировок веками искали его, — заметил я со всей тактичностью, на какую был способен.
— Сотни группировок понятия не имели, где искать.
— А ты считаешь, что знаешь?
Он ввел в гололитический проектор другую команду. Изображение расплылось на несколько секунд, а затем, наконец, превратилось в примитивную иллюзию Великого Ока. Свободной рукой Фальк обвел край Ока, обращенный к ядру — отравленные звезды, глядящие на Терру.
— Лучезарные Миры.
В воксе, словно выстрел, прозвучал смешок Леора.
— И как ты планируешь провести свои разбитые корабли через Огненный Вал?
Это был неверный вопрос. Я задал верный.
— Откуда тебе известно, что «Мстительный дух» там?
Фальк отключил изображение.
— Мне говорили, что флагман укрыт в пылевой туманности за Огненным Валом. Я поведу свой флот к Лучезарным Мирам и хочу, чтобы вы оба отправились со мной.
За Огненным Валом. Так вот зачем я был ему нужен.
Ни я, ни Леор ничего не ответили. Возможно, другим бы показалось, что от слов Фалька разит простым отчаянием. Его потребность выследить бывший флагман своего Легиона могла указывать на неспособность убежать от прошлого, трагичную жажду былой славы вместо того, чтобы прокладывать новое будущее. Однако подобное предположение строится на неверном понимании того, насколько пали Сыны Гора.
Когда-то они были первыми среди равных, а теперь стояли на грани вымирания. Сколько их миров пало с тех пор, как Девять Легионов впервые укрылись в Оке? Сколько кораблей они потеряли — как в бою, так и от хищных рук армий соперников? Из всех, кого он мог позвать, только я никогда не стал бы высмеивать его ярость от угасания света. Сколь бы тщетной она ни была.
Монумент уничтожили, а труп их отца похитили, осквернив даже само наследие Легиона. План Фалька не был отчаянным. С утратой Луперкалиоса Сыны Гора миновали этот этап, ведь отчаяние — признак надежды. Это не являлось даже борьбой за выживание. Это был последний судорожный вдох воина, который отказывался умирать, не исполнив долга. Последняя битва, чтобы имя его Легиона вошло в историю с гордостью.
На мгновение я снова услышал вой. Почуял прогорклый пепел несправедливого огня.
— Я помогу тебе, — произнес я.
Леор посмотрел на меня так, словно я сказал нечто безумное.
— Ты ему поможешь?
— Да.
— Благодарю, — сказал Фальк, склонив голову. — Я знал, что ты будешь со мной, Хайон.
Почему я вызвался добровольно? Впоследствии именно этот вопрос задавало мне огромное множество людей. Спросил даже Телемахон, в один из тех редких моментов, когда мы были в состоянии выносить присутствие друг друга достаточно долго, чтобы беседовать, будто настоящие братья.
И, конечно же, спросил Абаддон. Хотя он был мудр и заранее знал ответ.
Леор был несколько менее оптимистичен.
— Фальк, я хочу получить ответы. Откуда ты знаешь, что он за Огненным Валом? Кто посылает тебя в этот дурацкий крестовый поход?
Фальк развернулся к своим людям и передал по воксу приказ.
— Приведите его.
За целую вечность до того, как мы с Фальком встретились в сердце шторма, чтобы поговорить о вымирании его Легиона, я наблюдал гибель моего собственного рода.
Часто иносказательно говорят, будто Легион Тысячи Сынов умер дважды, однако это просто поэтичное заблуждение. Рубрика самонадеянного Аримана не могла убить нас, поскольку мы уже были мертвы. Его неудавшееся спасение стало для нас не более чем погребальным костром.
Мы умерли, когда пришли Волки. Умерли, когда сгорел наш родной мир. Обратилась в пепел Просперо и ее сияющая столица, хранилище знаний человечества: Тизка, Город Света.
Представьте себе горизонт, заполненный громадный стеклянными пирамидами, созданными, чтобы почтить прекрасное небо, и построенными так, чтобы отражать солнечный свет и служить маяком, который виден с орбиты. Вообразите эти пирамиды — роскошные муравейники со шпилями, обиталища образованных и просвещенных жителей, посвященные сохранению всех знаний Галактики. Верхушки этих пирамид-библиотек и домов-зиккуратов представляли собой старомодные обсерватории и лаборатории, предназначенные для наблюдения за звездами, колдовства и прорицания оракулов. Все эти цели были известны нам как Искусство — название, которым многие из пользуются по сей день.
Такова была Тизка, подлинная Тизка. Тихая гавань мирного познания, а не тот уродливый симулякр, что существует ныне на Сортиариусе.
Впрочем, мы не были невинны. Ни в коем случае. Даже сейчас на Сортиариусе живут те из Тысячи Сынов, кто оплакивает свою участь, крича Башне Циклопа о том, что их соблазнили, предали, и что они не могли знать о грядущем воздаянии.
Но нам следовало бы о нем знать. Глупые оправдания и хнычущие стенания никогда не изменят правды. Мы слишком глубоко заглядывали в волны демонического варпа, хотя сам Император требовал от нас оставаться слепыми. Тогда мы верили, как до сих пор верят остатки моего бывшего Легиона, что единственным благом является знание, а единственным злом — невежество.
И так на нас пало возмездие. Это возмездие пришло к истинной Тизке в обличье наших диких кузенов, VI Легиона — также известных как Einherjar, Vlka Fenryka, Стая и, примитивно-буквально на низком готике, Космические Волки.
Они обрушились на нас по приказу, который исходил не от Императора, а от Магистра Войны Гора. Тогда нам ничего не было об этом известно. Лишь впоследствии нам предстояло узнать, что Император потребовал от нас возвращения на Терру под позорным арестом. Это Гор, который манипулировал течением еще не объявленной по-настоящему войны, устроил так, что наше порицание стало нашей казнью. Ему хотелось, чтобы мы возненавидели Империум. Хотелось, чтобы мы — те, кто выживет — встали рядом с ним против Императора, когда нам стало бы больше некуда деваться.
И Волки оказали ему услугу. Пребывая в неведении, столь же трагичном, как наше собственное, они обрушились на нас. Даже сейчас я не питаю к Волкам ненависти. Единственное их прегрешение состояло в том, что их предали те, кому они доверяли. В ту более бесхитростную эпоху у них не было причин усомниться в словах Первого Магистра Войны.