Стейн на ходу пожал плечами.
— Кто их разберёт? Может, настоящая власть тут у него в руках. Готовьтесь. Рауд, если кто кинется к нам — стреляй. Лучше уж отправить на тот свет случайного бедолагу, чем подставить под удар свою голову.
С этими словами они вышли в зал. У стола, за которым накануне сидели наёмники, стоял мужчина лет пятидесяти. Тёмные волосы с проседью были зачёсаны назад, кустистые брови тяжело нависали над бледно-голубыми, будто выцветшими, глазами. Левая рука сжимала простой конический шлем, правая лежала на крестовине широкого меча.
— Ну что, бойцы, хорошо выспались? — произнёс он вместо приветствия.
— Не жалуемся, — отозвался Стейн. — Надеюсь, тебе тоже хорошо спалось. Вчера не довелось нормально познакомиться, насколько я припоминаю.
Стражник кивнул, не сводя со Стейна внимательного взгляда.
— Звать меня Тарислав. Я здесь отвечаю за ополчение. Пройдёмся?
Тарислав указал на дверь и, не дожидаясь ответа, двинулся наружу. Остальным оставалось лишь последовать за ним.
Почти ничего снаружи не говорило о постигшем деревню несчастье. Откуда-то доносились крики скота и домашней птицы, раздавались звонкие удары металла о металл — наверняка работа местного кузнеца. Единственное, что сразу же бросалось в глаза — пустая улица. Не было слышно и голосов женщин и детей, на которых оставляли в это время хозяйство уходящие в поля мужики.
— Так зачем мы понадобились вашему священнику? — как бы невзначай спросил Стейн.
Дроган заметил, как рука Рауда плавно легла на пятку стрелы, готовясь вытащить её в любой момент, если что-то пойдёт не так.
— Вы ж наверняка слышали — чума в деревне, — ответил Тарислав, бросив прищуренный взгляд на главу наёмников.
Хотя он выглядел расслабленно, и даже беззаботно, от глаз Дрогана не укрылось, что Тарислав пытается идти так, чтобы держать в поле зрения всех своих спутников, и при этом оставаться от них на расстоянии, по крайней мере, пары шагов. Дроган присмотрелся к окнам окружающих домов — не прячутся ли за ними крестьяне, готовые в любой момент напасть? Но разглядеть что-либо сквозь мутную плёнку бычьих пузырей, закрывавших проёмы вместо стёкол, было невозможно.
— Так мы, добрый человек, не лекари. Какая от нас-то польза?
— Не лекари, — задумчиво повторил Тарислав. — Ингерд сам вам всё расскажет. Тут смотреть надо.
Ополченец хотел ещё что-то добавить, но затем махнул рукой. Стейн и Вегард обеспокоенно переглянулись.
Улица вела в обход холма, и вскоре из-за склона показалась церковь. Каменная громада возвышалась над окрестными домами. Хотя она была не намного выше их, Дрогану отчего-то показалось, что тень здания накрывает всё селение. Остроконечная крыша, шпили, высокие стрельчатые проёмы окон и дверей — всё это было пронизано строгой, мрачной красотой. Каменные фигуры святых безмолвно смотрели на приближавшихся грешников из-под крыши, то ли осуждая на вечное проклятие, то ли обещая искупление. Они словно бы заглядывали в самые потаённые уголки души.
Дроган невольно поёжился. Поднявшись по ступеням, Тарислав толкнул дверь, и она отворилась без единого скрипа. Внутри царил тот же серый камень, что и снаружи. Казалось, этому месту чужды яркие краски и радость жизни. Лишь круглое витражное окно под самым потолком было единственным цветным пятном в этом месте. Утренние лучи, проникая сквозь него, рисовали на полу фигуру ангела, распростёршего крылья на фоне рассвета… или заката?
Впереди послышался тихий кашель. Дроган скользнул взглядом по алтарю, стоявшему на возвышении у дальней стены. За ним, среди теней, угадывались очертания невысокого худого человека в тёмно-серых одеяниях. Он настолько сливался со стенами, что поначалу Дроган его даже не заметил. Фигура двинулась вперёд, и раздался хриплый, словно каркающий, голос:
— Приветствую вас в обители Создателя. Моё имя — Ингерд. Прошу извинить, что мне пришлось вырвать вас из постелей, но, надеюсь, вы оцените срочность дела, как только я расскажу вам о нём.
Дроган рассматривал подошедшего. Это был мужчина преклонного возраста с короткими седыми волосами и бледной кожей, покрытой морщинами и старческими пигментными пятнами. Под глазами его залегли глубокие тени. На простой, ничем не примечательной мантии, поблескивал серебряный символ Создателя — раскрытая ладонь.
— Стейн.
Предводитель наёмников протянул руку и жрец, не колеблясь, пожал её.
— Хотелось бы знать, в чём нас обвиняют.
— Обвиняют? Вас?
Ингерд нахмурился, непонимающе глядя на «Сумеречных котов». Бросив взгляд на Тарислава, Дроган заметил искорки, промелькнувшие в его глазах.