— След он потеряет, конечно. Уже довольно скоро. Но у нас есть направление. Не думаю, что там так много мест, в которых можно укрыться.
— А вдруг он под землю провалится, или ещё как скроется от нас? Ну, колдовством каким-нибудь?
Дроган в ответ только усмехнулся. Чтобы обращаться к высокой магии требуется ум, дисциплина и долгие годы практики. Вряд ли пожиратель детей из захолустной деревеньки обладал хоть чем-то из этого. Нет, тут совсем другое дело. И старые охотничьи инстинкты подсказывали, что всему виной необычайно холодная и снежная зима.
Зверобой действительно вскоре сбился со следа, увязнув в сугробах так, что над снежной шапкой торчала лишь голова.
— Что теперь? — спросил Аксель.
Дроган указал рукой вперёд.
— Пёс вёл к горам. Ты наверняка знаешь их. Есть там какие-нибудь пещеры?
Аксель нахмурился, задумавшись. Покачал головой.
— Пещер там нет, насколько я помню. Подъём упирается в скалы. Летом здесь дорога, ведущая к старому частоколу.
— Что за частокол?
— Когда-то был небольшой форт. Ничего серьёзного — двор, пара дозорных башен, оружейная. Его забросили ещё во времена моего деда. Там пусто.
Дроган прищурился, прикрыл глаза рукой от острых, как осколки, снежинок, летевших в глаза. Попытался всмотреться в пургу, но увидел лишь серые склоны, едва различимые за снежной пеленой.
Кивнул мыслям.
— Веди. Зверобой, возвращайся в деревню. Дальше тебе не пройти.
Пёс коротко рявкнул, покрутился, затем поплёлся назад, откуда пришёл, медленной недовольной походкой. Приказы он исполнять умел. Даже если они ему не нравились.
Двое мужчин двинулись вверх по склону.
Метель нарастала. Частокол вынырнул из снежной пурги, когда до него оставалось всего шагов двадцать. Его старые, покосившиеся брёвна беспорядочно торчали из земли неровным рядом. Дроган протиснулся в дыру, когда-то бывшую входом во двор. Тот и раньше был узким, предназначенным для одного пешего, а теперь и вовсе стал почти непроходимым. Скривился, словно в беззвучном крике. От створки, если она когда-то была, не осталось и следа.
Внутри снега было меньше — обломки частокола и скала немного защищали двор от метели. Поэтому первые останки Дроган нашёл быстро. Он присел рядом и провёл рукой по рогам.
— Оленёнок. Совсем молодой.
Аксель держался у входа.
— Хочешь сказать, эта тварь живёт здесь? Но откуда она взялась?
— Есть мысли, но пока оставлю их при себе. Не уверен. Смотри, здесь полно костей. Кажется, она питается только мясом, и уже месяца три. До этого тварь в основном ела животных, но вчера соскучилась по человечине.
— Соскучилась?
Вместо ответа Дроган огляделся и поднял из снега человеческий череп с примороженными остатками плоти. Аксель беспокойно огляделся по сторонам, видимо, опасаясь, что чудовище выскочит откуда-то из засады.
— Не беспокойся, — тихо проговорил Дроган. — На самом деле он не любит холод и выходит только на охоту. А сегодня он уже ел, так что до завтра больше не убьёт.
— То есть, завтра снова придёт к нам?
Дроган покачал головой.
— Нет, он прихватил с собой припасы. Жди здесь, ты будешь только мешать. Если я вскоре не появлюсь, уходи. Бегите на север, к Гальраду. Теперь эта тварь вспомнила вкус человечины и к оленине уже не вернётся.
Дроган двинулся вперёд, к черневшему входу в оружейную. У двери он снял снегоступы и прислонил их к стене, рядом бросил варежки, затем аккуратно приоткрыл дверь. Она протяжно заскрипела, но всё же повернулась в петлях — ей явно недавно пользовались. Пригнувшись и перехватив рогатину, Дроган поставил ногу на верхнюю ступень. Внутри было темно. Охотник закрыл глаза, вслушиваясь в темноту.
Ничто не говорило о постороннем присутствии. Не было слышно ни вздоха, ни шороха, ни всхлипа. Дроган захлопнул дверь за спиной и отшагнул в сторону. Он знал, что тварь видит во мраке гораздо лучше, чем он, но всё же в полной темноте у неё не было особого преимущества.
Однако…
Дроган наскоро привязал фонарь к поясу, медленно опустил руку в сумку, одновременно тихо шагая вдоль стены. Дойдя до угла, он стремительным движением выхватил флягу, разлил перед собой её содержимое и, наклонившись, чиркнул огнивом. Огненные искорки, упав на разлитое Дроганом масло, пробудили огонь, тут же взвившийся стеной перед охотником.
И осветивший оскаленную морду чудовища. Всполохи огня отражались в белёсых, неживых глазах. Серая кожа туго обтягивала череп, а ряды острых зубов торчали в неестественно широкой пасти. На губах до сих пор виднелись следы крови. Тело существа было прикрыто некогда белой, а теперь потемневшей от грязи и покрытой багровыми пятнами шубой.