— Гляжу, не больно-то ты его жалуешь, жрец?
Ингерд непроизвольно бросил взгляд на вход.
— Вождь он неплохой. А вот человек, — жрец махнул рукой. — Ежели урожай погибать будет, и его нужно будет удобрить, так он, думаю, скажет «прыгайте, мужики, в компостную яму — я вас засыплю». И засыпет, не дрогнет.
— Понятно.
Дроган задумался, опустив подбородок на сцепленные пальцы.
— Думаешь, Ультред за мором стоит? — нерешительно спросил Ингерд.
Воитель пожал плечами.
— Говоришь, ровно семь дней прошло? Что же, может быть. Надо бы проверить. Где он похоронен?
— Недалеко от того места, где ты отшельницу встретил. Есть у нас курган, в котором мы хороним преступников. Так он и называется — Курган предателей. Там его и оставили.
— Скажи-ка, а охотник Фарн, перед тем, как заболеть, не там ли был?
Жрец пожал плечами.
— Пойдём. Сам его спросить попробуешь.
Дроган кивнул. Обернувшись к Бенгте, он указал на выход.
— Подожди-ка пока снаружи, девочка. Не волнуйся, я скоро буду.
Поднявшись, они прошли в дальнюю комнату. Здесь, на тюфяках, разложенных на полу, лежало несколько человек. Была и одна маленькая девочка, рядом с постелью которой сидела, опустив голову, молодая женщина.
— Вот он, — кивнул Ингерд.
Фарн Охотник лежал в одном исподнем. На лбу его выступили крупные бисерины пота, приоткрытые глаза закатились. Тело, то и дело, вздрагивало сильными судорожными рывками.
— Как же я с ним поговорю? — нахмурился Дроган. — Бедолага того и гляди Создателю душу отдаст, какой уж там разговоры вести?
— Когда я отходил, он был гораздо лучше.
Ингерд присел рядом с тюфяком и подобрал компресс, упавший со лба больного, пока тот метался в судорогах.
— Жар усилился. Он словно горит адским огнём!
Стоило жрецу произнести эти слова, как Фарн задёргался, выгнулся дугой до хруста в суставах, после чего опал на постель. Голова его безжизненно мотнулась набок.
— Похоже, он ничего нам не расскажет, — произнёс Дроган. — Я пойду собирать отряд.
— Первый раз такое вижу, — пробормотал Ингерд.
Он приложил пальцы к шее охотника, пытаясь нащупать пульс. Покачал головой. Затем наклонился, чтобы уловить дыхание.
Движение было стремительным. Только что на тюфяке лежало безжизненное тело, и вот уже рука покойника вцепилась в горло жреца. Тот захрипел, попытался освободиться, но зубы Фарна лязгнули, целя прямо в лицо Ингерда. Дроган ринулся вперёд, пытаясь помочь, но мертвец успел повалить свою жертву. С губ его капала кровь, лоскуты плоти свисали из пасти. Жрец кричал, прикрывая ужасающую рану — на месте щеки зияла огромная дыра. Дроган, что было силы, ударил мертвеца рукоятью в основание черепа. Послышался хруст, голова Фарна мотнулась, и нежить отпустила свою жертву, перекатившись в сторону и стремительно вскочив на ноги.
Дроган перехватил топор. Вокруг нарастали крики и визг — люди старались выбраться из комнаты. Голова мертвеца, свесившаяся набок от мощного удара, повернулась. Глаза уставились на паникующую толпу. Лишь молодая мать осталась на месте, в ужасе прижимая к груди ребёнка.
— На меня смотри!
Дроган заступил дорогу мертвецу. Тот тут же уставился на него, из горла вырвался протяжный хрип. Воитель махнул топором, но Фарн стремительно отпрыгнул назад.
— А ты ведь не обычный оживший покойник, да? Слишком быстрый. Кто же ты?
Взмах топора и снова стремительное отступление противника.
— Не вурдалак.
Взмах.
— Конечно же, не упырь.
Взмах. Перевёрнутая крынка с какой-то резко пахнувшей жидкостью попалась под ногу. Дроган поставил на неё стопу и сделал вид, что теряет равновесие. Отвёл топор, будто чтобы удержаться на ногах. Мертвец тут же кинулся вперёд, вытянув руку.
— Чёрт его знает, что ты такое, — подвёл итог Дроган, резко выпрямляясь.
Лезвие топора с хрустом вошло в череп. Мертвец по инерции дёрнулся вперёд, но получил удар по зубам рукоятью и повалился навзничь. Несколько раз дёрнулся, неотступно следя за Дроганом пустыми стеклянными глазами. И, наконец, затих.
Дроган постоял над трупом пару мгновений. Под тем медленно расползалась лужа тёмной крови. Крики вокруг стихли, лишь слышались судорожные всхлипывания. Воитель обернулся и обвёл взглядом почти опустевшую комнату. Ингерд сидел на полу, глядя в пустоту расширенными от ужаса глазами.
— Пойдём, жрец, отведу тебя в келью.
Дроган двинулся к Ингерду, когда тот вдруг резко вздрогнул, затем ещё раз, и затрясся, словно в лихорадке. Повалился набок, выгнулся раз, другой, и замер, глядя невидящим взглядом в потолок. Грязно выругавшись, Дроган подскочил к телу и одним мощным ударом снёс голову. Она упала набок. Челюсть медленно опустилась, словно жрец хотел что-то сказать напоследок. Но нет — это лишь ослабевшие мышцы растягивались в жутком безмолвном крике. Сквозь порванную щеку вывалился язык.