Горы встретили отряд пронизывающим ветром. Его вой слышался в камнях и между редкими чахлыми деревцами. Наёмники поднимались всё выше, следуя за проводником, который, что было сил, бодрился и старался выглядеть храбрее, чем на самом деле. Изредка по пути попадались разрушенные останки старых каменных строений — где-то это стена, в другом месте — поваленная колонна. Когда-то здесь жили люди, но теперь только безмолвные скалы остались немыми свидетелями ушедшего величия.
— Что за город здесь был? — спросил Фроуди.
Тордек остановился и огляделся, будто впервые увидел руины.
— Бес его знает! Кажется, он рухнул ещё до Чёрного леса.
«Вытащи меня», — послышался приглушённый потусторонний голос.
Дроган открыл сумку и извлёк череп. К зубам Агариса прицепилась свежая трава из той, которой Бенгта недавно набила сумку. Из-за неё древний тиран выглядел комично, но Дроган решил не исправлять ситуацию.
— Ты знаешь этот город? — пробормотал воитель, стараясь не привлекать постороннего внимания.
— Элея, — произнёс Агарис, и глаза его странно вспыхнули. — Конечно же, узнаю. Ведь это я его разрушил.
Дроган молчал, и мертвец продолжил, будто погрузившись в воспоминания.
— Мы взяли Элею благодаря предательству. Всегда найдётся кто-то, кто готов пойти против своих — вопрос только в цене. Уже и не помню, как его звали. Мои войска вошли в город и полностью выжгли его. Я заставил предателя смотреть, как гибнут все мужчины, женщины, дети. Так, чтобы они знали, кто обрёк их на смерть. А потом я казнил его. Такова была цена измены.
— Не слишком ли круто ты с ними обошёлся?
Агарис не колебался ни мгновения перед ответом.
— Нет. Город погряз в ереси. Тёмное колдовство творилось в нём при свете дня. Жители предавались порокам, которых ты не можешь себе даже вообразить. Они сами выбрали свою судьбу.
— Но дети?
— Стали бы взрослыми. Разве дети не наследуют имущество своих родителей? Так не должны ли они наследовать и их долги? Отмеченные печатью скверны не вырастут праведниками. Поэтому я очистил это место целиком. Но знаешь, что? Даже если сам ты искренне ненавидишь свой город и народ за то, что считаешь в них неправильным, никогда не иди против них. Так или иначе, ты всё равно разделишь их судьбу. Ибо лишь горе ждёт побеждённых. Никто не вспомнит, как ты помогал победителям. Но никто и не забудет, что ты — из тех, кто проиграл.
— Погоди, ты сказал, что жители города занимались колдовством?
— Верно, — проскрипел Агарис.
— А не могло после них остаться то, что теперь начало пробуждать мёртвых?
Агарис помолчал немного перед тем, как ответить.
— После стольких лет? Вряд ли. Я устал, Дроган. Мне больше нечего тебе сказать. Верни меня в сумку.
— Дроган, чего ты там замер? На цветы засмотрелся?
Голос Коли вывел воителя из задумчивости. Увлёкшись разговором, он не заметил, как замедлил шаг и отстал от отряда. Только Бенгта и Зверобой остались рядом. Девочка старалась не смотреть на Дрогана, но тот знал, что она слышала весь разговор. Они молча прибавили шаг, догоняя отряд.
— Думаю, он заслужил всё, что с ним произошло, — наконец обронила Бенгта.
Дроган посмотрел на приёмную дочь. Её ладони были плотно сжаты в кулаки. Воитель хотел было ответить, но так и не придумал, что сказать. Рассеянно почесав за ухом подбежавшего пса, он молча двинулся вслед за наёмниками.
Между тем, пройдя под очередной каменной аркой, отряд обогнул скалу. Впереди раскинулась плоская долина, поросшая невысокой северной травой. Рыжие лучи рассветного солнца прорывались сквозь прорехи облаков, окрашивая её невероятными красками. Трудно было представить, что это мирное место могло стать сосредоточением зла, поразившего окрестные земли.
Но вот оно — напоминание. В скале чернел провал входа, окружённый истерзанными ветрами колоннами. Похоже, задолго до того, как жители Пригорья приспособили склеп для своих нужд, он уже служил давно погибшим жителям Элеи. И теперь, где-то там, в глубине, ждал не знающий жалости мертвец.
Наёмники невольно замерли. Тордек опёрся на копьё.
— Ну, вот мы и пришли. Готовы?
— Что за глупый вопрос в конце пути? — бросил Стейн и первым начал спускаться в долину.
Цепочка людей медленно пересекла открытое пространство, и вот уже перед ними возвышалась арка, за которой царила темнота катакомб. Казалось, будто она отрезала свет и жизнь внешнего мира от смертного мрака склепа.