Сагам с самаром рванули бегом, но обежав каре воинов, стоявших на площади, остановились.
— Мне кажется, нужно сматываться, — тихо предложил самар своему командиру.
— Предлагаете дезертировать? — так же тихо уточнил сагам.
— А вы предлагаете тупо стоять и ждать, пока загорится весь город?
— Поодиночке всё равно не уйти — наёмники перекрыли все выходы из города, — возразил Поисс, — да и сестрёнка у меня в Железном квартале осталось.
— Не у вас одного родственники в городе, — возразил самар, — и все наши ребята готовы пойти за тем, кто их выведет.
— Бунт?
— А у нас есть выбор?
— А почему я?
— Вы быстро думаете, — ответил самар, а потом, замявшись, уточнил:
— Остальные сагамы просто не согласятся принять командование — они не так решительны, и слишком сильно боятся за свою шкуру.
— Великий Куст, ну почему всегда я, — пробормотал, подняв глаза к небу, Поисс, а затем решительно произнёс:
— Начинаем!
— Этот сагам Поисс испортит все наши планы, — мрачно заметил расан Ёхук расану Расуву.
— Только не нужно на меня так смотреть, — ответил Расув, — будь на то моя воля, я бы давно выгнал этого умника в шею, но вы же знаете, что его мне навязал алам. Не знаю, чем понравился ему этот сын краснодеревщика, но он следит за его карьерой, и поэтому я не могу прогнать его без веских оснований, а их, увы, нет.
— Да, конечно, — согласился Ёхук, — но зачем же вы тогда пригласили его сестру на свой званый ужин?
— Да не приглашал я её, — опечаленно махнув рукой, ответил Расув, — но она пришла на ужин, между прочим, с вашим с сэгеном Соитма — не выгонять же их было.
— Я не понимаю, чем вам сэген Соитма так приглянулся, что вы пригласили его на званый ужин? — ехидно уточнил Ёхук.
— Дорогой мой Ёхук, — улыбнувшись, ответил Расув, — ваш сэген Соитма является двоюродным братом моего серена, который в свою очередь — ваш племянник, и как не пригласить вашу родню на званый вечер…
— Кстати, она всё ещё находится в вашем доме? — поинтересовался Ёхук.
— Думаю, уже нет, — ответил Расув, — скорее всего она находится вместе со всеми в банке.
— Да вы с ума сошли, — злобно прошипел Ёхук.
— Но не могу же я выгнать невесту вашего сэгена, — улыбнулся Расув, беспомощно разведя руками.
— Ладно, сейчас не до этого, — сказал Ёхук и нервно посмотрел через плечо, — ветераны явно что-то задумали, и выдвигают этого кустопротивного Поисса. Вот, сюда идут.
— Господа расаны, — обратился к Ёхуку и Расуву сэрен Куум, — предлагаю силами моей роты пустить кровь этому сброду.
— Ты всегда был слишком горяч, Куум, — вступил в разговор второй сэрен по имени Салакавал. — Я ценю твою уверенность в верности твоих людей, но даже если они не всадят тебе меч в спину, то с ветеранами им не справиться. Вообще я не понимаю, как наш алам додумался поставить командовать ветеранами этого Поисса — они же вертят им, как хотят? Не иначе ему сам Великий Куст намекнул о нашей затее. Воистину, велика мудрость Великого Куста, если он узнал о ней ранее, чем мы её задумали…
— Что ты несёшь! Какой, к Сну, Великий Куст! В чём его мудрость?! Он же нам, гад, весь план сорвёт! — тихо, но злобно прошипел Куум.
— Нет, господа, именно сагам Поисс нам и поможет, — улыбнувшись, успокоил собравшихся Салакавал, — но разговаривать с ним буду я.
— Действуйте, сэрен, — уже в спину Салакавалу приказал расан Ёхук.
— О, дорогой мой сагам Поисс, — приторно улыбаясь, сказал Салакавал, — вы-то нам и нужны.
И не дав Поиссу что-либо сказать, продолжил тоном весёлого и полностью довольного своей жизнью человека:
— Когда вы только ещё, дорогой Поисс, записывались в нашу армию, я уже понял, что из вас выйдет толк, и я не ошибся — толк вышел, а дурь осталась, что характеризует вас как настоящего тапийского патриота и офицера…
Глаза окружающих начали увеличиваться до размера пылезащитных очков, а сэрен тем временем продолжал «гнать пургу»:
— Вот и сейчас, в этот решительный момент, когда на кону будущее нашего благословенного Великим Кустом города…
У всех слушателей после этих слов глаза начали стекленеть, а у особо впечатлительных даже туманиться поволокой, а Салакавал тоном вождя, обращающегося к войску перед решающей битвой, вещал уже на всю площадь:
— Воины! В час величайшей опасности, нависшей над нашей любимой Тапией, от вас потребуются все ваши мужество и отвага, дабы развеять кустопротивных язычников, которые жадными глазами смотрят на ваших жён, сестёр и матерей!..