— Господин сагам, — произнёс, тяжело дыша, подбежавший самар, — заборы вдоль шкеловки обрушены, среди подразделения потерь нет, среди гражданских — двое убитых и пятеро раненых.
— Как это произошло? — недоумённо спросил Поиис.
— Препятствовали выполнению приказа! — вытянувшись в струнку и придав лицу выражение преданное и придурковатое, пояснил самар.
— С ранеными много возни, — задумчиво проговорил Поиис, вспоминая все те унижения, которые приходилось испытывать его семье от купцов из Серебряного квартала — те скупали изделия его отца, не допуская краснодеревщиков к самостоятельной торговле на рынке, — в случае малейшего сопротивления убивать сразу.
— Слушаюсь, господин сагам, — ещё больше вытянувшись в струнку, хотя, казалось бы, это было невозможно, гаркнул самар — у него, как и у остальных воинов-тапийцев, были свои «приятные» воспоминания о купеческом сословии.
С ещё большим усердием самар и остальные ветераны бросились ломать заборы и постройки на полушкеловке, хотя воины-тапийцы нет-нет, да и бросали плотоядные взгляды на Золотой квартал. Вот там бы они с ещё большим усердием выполняли приказ своего сагама о противодействии сопротивлению, понимая под этим любое появление жителей Золотого квартала на виду. Но увы, на Золотой квартал у подчинённых Поииса не было времени — пожар приближался…
— Господин сэген, — обратился подбежавший к Соитме рабат, — тут кузнец по имени Кандекалне не хочет уходить. Что делать?
— Да делайте, что хотите, рабат, — отмахнулся Соитма, на мгновенье оторвавшись от Тюрги, и, повернувшись назад к своей невесте, продолжил пояснения, указывая на горящий Золотой квартал:
— А вот тот особняк, который только что загорелся, да-да, вот тот, с башенкой, принадлежал раньше жрецу Вагистаю, его недавно убили.
— Говорят, это было в ту самую ночь, когда сгорели лавки на рыночной площади, — заметила Тюрги.
Вообще-то Тюрги было абсолютно всё равно, какой сейчас особняк горит — главное, что её любимый Соитма был рядом, а тема для разговора… Ну, если вокруг пожар, то почему бы не поговорить о пожаре…
— Ну что, рабат, — не скрывая сарказма, спросил самар, — хоть какой-нибудь приказ получил?
— Нет, — возмущённо ответил рабат, — я вообще не понимаю, как этот Соитма может в такой ответственный момент ворковать со своей куклой?!
— Сразу видно, что ты новобранец, — усмехнулся самар. — Вот когда наш сэген вместе с сагамом Поиисом посылали гонцов в Железный квартал, Соитма сразу им объяснил, кому и что сказать. Наш сэген прекрасно понимает, что всех мы всё равно не спасём, а поэтому нужно спасать тех, кто действительно дорог, ну и тех, кто сам хочет спасаться.
— А гражданские? — наивно спросил рабат.
— А что — гражданские? — вновь усмехнулся самар. — Ты что, хочешь спасти чужую старую тёщу вместо своей сестры?
— Нет, свою сестру, — не поняв подковырки, ответил рабат.
— А сестра где живёт?
— На улице Всадников.
— Вот её точно наш сэген спасёт, как и всех, кто живёт в Железном квартале, а с другими — как получится…
— Господин самар! — перебил старого умудрённого жизнью ветерана возникший, как из-под земли, рядовой. — На Ткаческой улице народ бузит — хотят взять с собой все свои ткани…
— Твой боец? — повернувшись в сторону рабата, строго спросил самар.
— Так точно, — вытянулся рабат.
— Вот ты и решай проблему, да не забывай, что главное — не людей вывести, а квартал разрушить…
Ульдин смотрел, как огонь пожирает Тапию, и не верил своим глазам. Слёзы катились по лицу старого воина. Алам тапийского войска прекрасно понимал, что ничего не может сделать, только лишь молить Великий Куст, чтобы хоть кто-нибудь в городе принял командование и смог организовать спасение жителей. Надежды на то, что это будут расаны Расув и Ёхук, у Ульдина не было никакой — он прекрасно помнил, что они получили свои чины по протекции магистрата.
— Вот, господин алам, раханское, — негромко произнёс самаль Будал и протянул главе тапийского войска кувшин с вином.
— Самаль! Что ты себе позволяешь?! — возмутился молодой сэген Саар.
— Действительно, вы же ветеран, самаль Будал, — «поддержал» Саара сааль Содолан, — почему не принесли пурджуское?
— Виноват, господин сааль, — подобострастно ответил Будал, — но здесь у нас есть только раханское, да ещё с десяток бочонков пива.
— Ну что же, подайте офицерам вина, солдатам — пиво, — тяжело вздохнув, сказал Содолан, — поскольку штурмовать стены города уже никто не будет, тем более здесь.