Подождав, пока все окружающие отвлекутся на бесплатную выпивку, сааль подошёл к Ульдину и тихо спросил:
— Господин алам, с пожаром мы ничего не можем сделать, так что нужно думать о том, как мы будем жить дальше, после того, как осада закончится…
Первый стражник упал, получив длинную стрелу в спину и не дойдя каких-то десяти шагов до конца оврага. Второй, шедший справа, быстро развернулся и даже успел вскинуть на грудь щит, но тут же рухнул на землю, получив короткую арбалетную стрелу в глаз. Третий бросился было бежать, но две стрелы, одна короткая, другая длинная, прервали его забег.
Стражники, шедшие в конце колонны, сообразили, что происходит, и даже не пытались достать оружие. Они рванули назад, к подземному ходу, но ни один из них не успел добежать до пещеры, не словив «свою» стрелу.
Младшие жрецы, которые несли сундуки по дну оврага, повели себя по-разному. Одни, поняв, что на них напали, замерли на месте, другие, отпустив тяжёлые сундуки, метнулись кто куда. Кто-то выхватил стилет, кто-то побежал к выходу из подземного хода, кто-то бросился к концу оврага, а некоторые даже попытались залезть на его склоны. Как показали дальнейшие события, правильно поступили только первые, всех остальных, бросивших сундуки, пристрелили лучники.
Трое старших жрецов, которые шли в середине колонны, сразу же бросились на землю и лежали там до тех пор, пока бойня не прекратилась. Спустившиеся в овраг бойцы гвардии Валинора приказали им встать.
— Так это ты, Ребел, предал нас! — злобно прошипел один из старших жрецов.
— После того, Пахат, что Вагистай собирался сделать с моей сестрой, я вам, жрецам, хранить верность не обязан, — возмутился Ребел.
— И что хотел сделать Вагистай? — спросил другой жрец.
— Он хотел её сжечь, Кламлет, — ответил Ребел.
— А за что? — поинтересовался третий верховный жрец.
— Он обвинял её в том, что она наводила порчу на Деревянный квартал.
— А что, не наводила? — вновь вступил в разговор первый верховный жрец. — Насчёт Деревянного квартала не знаю, но на весь город кто-то точно навёл порчу, может быть, это был ты?
— Да погоди ты, Пахат, — перебил своего коллегу Кламлет, — значит ты, Ребел, решил предать Тапию именно тогда, когда Вагистай арестовал твою сестру. Что-то я в это не верю. Вагистай был убит наёмниками, как я понимаю — этими, — тут третий верховный жрец кивнул в сторону бойцов гвардии Валинора. — Так вот, Ребел. Ты лжёшь. Ты бы не успел нанять вольников после того, как Вагистай арестовал твою сестру, но до того, как это стало бы известно нам. А нам это стало известно только сейчас, да и то с твоих слов, отсюда можно сделать однозначный вывод, что ты знал наёмников раньше. И пошли они с тобой не за плату, точнее, не за те деньги, которые ты мог бы им заплатить, а за казной храма, которую ты помог им захватить. Так что независимо от того, что сделал Вагистай, предал ты свой город и свою веру…
— Кончайте базар, — влез в разговор подошедший Голушко и попросил:
— Ребел, отойди в сторонку.
Дождавшись, когда семикустник отойдёт, Голушко спросил:
— Вы знаете о других ходах из города?
— Другие ходы из города скорее всего есть, — мрачно ответил Пахат, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Кламлета, — но где они выходят и куда они конкретно ведут, мы не знаем.
— Что с нами будет? — жалобно прервал тишину, которая установилась после ответа первого верховного жреца, второй верховный жрец.
— Сколько здесь? — спросил Голушко, указав рукой на сундуки.
— Сто пятьдесят тысяч, — проблеял второй верховный жрец.
— Шкелов? — уточнила Хиир.
— Нет, золотых, — ответил Кламлет.
Повисла пауза. Степан нервно набил свою трубку, достал из кармана лупу, под удивлёнными взглядами жрецов и Ребела сфокусировал луч солнца на табаке, подождал, пока тот задымится, и затянулся ароматным дымом лучшего табака из Суитсу. Затем Голушко убрал в карман лупу и начал нервно ходить по оврагу, потягивая трубку. Наконец Степан докурил, выбил из трубки пепел, убрал её в карман и произнёс:
— Жадность фраера сгубила, а я не фраер. Ребята, берём сундуки и валим отсюда.
— А эти? — спросила Хиир, кивнув на жрецов.
— А что эти? — пожав плечами, ответил Голушко, — эти меня не интересуют, свяжите их, что ли…
— Господин сагам, прикажете открывать? — прокричал самар, командующий двумя десятками воинов, охраняющих ворота.
— Открывайте! — велел Поиис и, поморщившись от скрежета железа, спросил: