— Дядечка, а что они делают-то? — никак не унимался новобранец, глядя на эти своеобразные сельхозработы.
— Место для битвы расчищают — чтоб наши пикинёры видели, куда бить, — всё так же флегматично ответил ветеран.
— Дядечка, а кукурузу не подожгут? — уже совсем жалобно спросил бестолковый молодец, представляя себе, как они окажутся в кольце огня.
— Дык, она ж неспелая, — в первый раз потеряв терпение, ответил седовласый ветеран. — Как они её подожгут-то? Ты меньше вспоминай байки жрецов, и щит правильно держи! А то учишь вас, учишь, а вы всё в строю правильно стоять не можете. Стрелы лучше пообломай, умник, а не вопросы глупые задавай…
— Хорошо горит, — сказал Степан, удобно расположившись в вороньем гнезде тримарана Снурии.
— Однако одна группа тапийцев ушла в кукурузное поле, — недовольно заметила капитан тримарана.
— Где? — уточнил Голушко.
— Чуть правее вот той рощицы, — сказала Снурия, передавая ему подзорную трубу.
— Действительно, тысяч пять, наверное, — согласился Степан, возвращая трубу хозяйке, и пожав плечами, меланхолично произнёс:
— Повезло им.
— А я считаю, что вы плохо выполнили работу.
— С чего бы это? Пожар уже вошёл в такую силу, что город сгорит в любом случае, — удивился Степан.
— Слишком много тапийцев выжили! — с ненавистью прошипела Снурия.
— Мадемуазель, — с трудом сохраняя серьёзную мину, проговорил Голушко, — я подрядился сжечь город, о его жителях уговора не было.
— Да, это так, но я всё равно вами недовольна, — еле сдерживаясь, чтобы не выкинуть своего пассажира за борт, ответила капитан тримарана.
— Могу вернуть деньги, — удерживая улыбку, ответил Степан.
— Всю тысячу золотых? — ехидно уточнила Снурия.
— А почему бы и нет, — невинным тоном ответил Голушко.
— Большая добыча? — понимающе уточнила Снурия.
— Хватает, — подмигнув, ответил Степан и, посмотрев вниз, гаркнул:
— Сержант! Вы уже отсчитали долю нашего агента?
— Да, сэр! — буркнул Билко.
— Отлично, отдайте ему, посадите в ялик, и попутного ветра ему в…, — тут Голушко примолк и смущённо глянул на Снурию, а потом даже чуток покраснел.
— Да не смущайтесь так, — улыбнулась первый раз за день Снурия, — мы, моряки, люди простые.
— В общем, я хочу, чтобы этот Ребел…, — тут Степана прервал звон отбиваемых склянок, — исчез отсюда до следующего удара гонга, тьфу, то есть я хотел сказать, рынды, тьфу, то есть колокола… Короче, вы меня поняли, сержант. — Помолчав ещё секунд пятнадцать, Голушко строго уточнил:
— И я не хочу, чтобы с ним произошёл «несчастный случай», в котором будут замешаны наши ребята. Надеюсь, вы всё поняли, сержант?
Судя по лицу Билко, он всё понял, но приказ ему категорически не понравился. Ещё вчера подобное распоряжение отрядный сержант, не задумываясь, проигнорировал бы, но сегодня… Сержант машинально огляделся вокруг в поисках поддержки, но не нашёл её. Они захватили огромную добычу, и Голушко был намерен честно её разделить. Это подняло авторитет капитана гвардии Валинора на такую немыслимую высоту, что пренебрежение его приказом могло стоить отрядному сержанту ОЧЕНЬ дорого. Даже Бетур, цепной пёс, служивший сначала главе городской шайки Рахи, а затем ставший отрядным сержантом гвардии Валинора, отвёл глаза…
В отличие от всех остальных на тримаране Голушко так и не понял, что он только что пережил кризис власти, и поэтому продолжал разговор со Снурией, как будто ничего не произошло, чем невольно добавил себе авторитета у капитана тримарана.
А тем временем в одной из кают тримарана разворачивался ещё один кризис власти, и, в отличие от кризиса на палубе, «власть» явно проигрывала «возмущённым массам».
— Никуда я с тобой не пойду, лицемер! — визжала Куандука. — Как родной город жечь, так ему Великий Куст не указ, а как сестру заставлять делать то, что ему нужно, так сразу начинаешь цитировать священную книгу!
— Хорошо, мне плевать на Куст, священную книгу и этот проклятый город, — закипая, зашипел в ответ Ребел. — Скажу больше, мне и на тебя наплевать, но отец завещал трактир в Кирвесе тебе, как дочери его второй жены, а он нужен мне! И ты пойдёшь со мной и будешь слушать меня и мою жену, иначе…
— Что иначе?! — истерично взвизгнула Куандука, пытаясь вырвать свою руку от сводного брата.
— Давно плетей не получала? — гнусно улыбнувшись, прошептал ей Ребел. — А моя жена тебя ещё и розгами приласкает, ей строптивая служанка в МОЁМ трактире не нужна…
— Помогите! — заорала во всю мочь Куандука, когда сводный брат, больно вывернув ей руку, потащил её на палубу.