Разместив лошадей, все перешли в ресторанчик. Заспанный бармен поднялся им навстречу. Он не ушёл вечером отдыхать, узнав, что должны прибыть какие-то, по всей вероятности, важные люди, и надеялся, что ему удастся на них кое-что заработать.
Прежде чем сесть за стол, Олд Шеттерхенд решил познакомить Каза и Хаза с Хобблом Фрэнком. Он обратился к последнему по-немецки:
— Дорогой Фрэнк, я с удовольствием хочу представить тебе двух земляков.
— Как это? Неужели они немцы?
— И, кроме того, саксонцы!
— Быть этого не может! Саксонцы! И откуда же они?
— Господин Хазаэль Вениамин Тимпе из Плауэна в Вогтланде.
— Мне очень приятно, правда-правда. А второй господин?
— А второй — это господин Казимир Обадья Тимпе, его кузен из Хофа.
— Из Хофа? Гм! Так-так! Хоф находится в Баварии, так что здесь у нас какое-то недоразумение с географией. Но это роли не играет, поскольку железная дорога от Плауэна до Хофа принадлежит саксонцам. Поэтому и господина Казимира Обадью я могу также считать своим земляком. Только кто из них всё же мой настоящий земляк — этот или тот?
— Оба, дорогой Фрэнк, и тот и другой!
— Оба, говорите? Гм! Трудно в этом так вот сразу разобраться. Но я надеюсь, что больше-то уж нет никаких Тимпе с такими длинными именами.
Кузены уже слышали кое-что о Хоббле Фрэнке, поэтому Каз с улыбкой ответил:
— О, есть очень много разных Тимпе, а именно: Рехабеам Захариас Тимпе, Петрус Михаэль Тимпе, Маркус Абсалом Тимпе, Давид Маккабеус Тимпе, Тобиас Холофернес Тимпе, Нахум Самуэль Тимпе, Иосиф Хабакук Тим…
— О, Боже! Если вы назовёте ещё хотя бы одного Тимпе, мне придётся вас убить в порядке самообороны! Будьте так любезны, напишите в саксонское министерство, чтобы вам поменяли имя на какое-нибудь более лёгкое, потому что иначе с вами невозможно общаться.
— Мы можем поступить проще. Близкие друзья называют нас сокращённо Каз и Хаз вместо Казимир и Хазаэль. Не хотели бы и вы нас так называть?
— Ну, это мне уже больше нравится, считайте и меня своим другом. Присаживайтесь и… о, а это ещё что?
Вопрос был адресован к бармену, который в это время принялся расставлять на столе тарелки с едой и бутылки. Тот молча показал на инженера, который заявил, что почтёт за честь, если джентльмены согласятся разделить с ним трапезу. По американским обычаям было бы неприлично отказываться от такого приглашения. Хоббл Фрэнк и оба кузена с аппетитом приступили к еде, Олд Шеттерхенд ел мало, потягивая из маленькой рюмки вино, а Виннету не пил совсем. Он хорошо знал, что Огненная Вода — самый страшный враг как для индейцев, так, впрочем, и для бледнолицых.
Беседа за едой была по-прежнему оживлённой. Олд Шеттерхенда прежде всего заинтересовали обстоятельства, благодаря которым они встретились с Фрэнком. Тот рассказал:
— Когда я прихожу к вам, чтобы вас навестить, обычно оказывается, что вас нет, что вы уже куда-то умчались. Поэтому, если всё же хочешь с вами пообщаться, то приходится отправляться вслед за вами. У меня были к вам кое-какие незначительные дела, поэтому я сел на пароход, чтобы поехать к вам. Но когда я прибыл на место, вас не было, мне сказали, что вы отправились в эти края, чтобы встретиться с Виннету. Но куда именно, никто не знал. Тогда мной овладело страстное желание тоже отправиться в путь, я закрыл на замок свою виллу «Медвежье Сало» и во весь дух помчался по вашему следу. Я знал, что у апачей Мескалерос я наверняка узнаю, где вас можно будет разыскать. Мы проехали, насколько это было возможно, вверх по реке Арканзас, потом приобрели лошадей, чтобы отправиться дальше через Санта-Фе в Рио-Пекос.
— Приобрели? Ты, значит, не один?
— Нет. Меня, конечно же, сопровождает мой кузен Дролль.
— Уважаемый Тётка Дролль? И где же он прячется? Где ты его оставил?
— Я его вовсе не оставлял. Где он прячется? В постели!
— Но, Фрэнк, почему же ты его не разбудишь?
— Потому что ему нужно немножко поспать. Он болен.
— Болен? В таком случае я должен его осмотреть! Болеть здесь, на Диком Западе, это совсем другое дело, чем болеть дома! У него что-нибудь серьёзное?
— Не столько серьёзное, сколько болезненное, как мне кажется. Из-за этой боли, которую Дролль вынужден был терпеть, мы едва добрались до Форт-Обрей, где был врач, который его осмотрел. Болезнь Дролля он назвал ишиасом.
— А эта болезнь никогда раньше не давала о себе знать? Это случилось с ним впервые?