Брик был прогрессивным деятелем.
Как и сам Линкольн, Брик скорбел из-за того, что их вид так долго был лишён своего законного места в мире. Линкольн не знал, почему столько представителей их вида отказывались жить в соответствии с их истинной судьбой. Он не знал, то ли несколько трусов промыли мозги остальным, то ли извращённая привычка сформировалась, а потом бесконтрольно распространилась. Иногда он гадал, не слишком ли просто все складывалось для его расы — не привело ли изобилие роскоши к трусости и отсутствию силы воли.
Какова бы ни была причина, он знал, что эти вещи должны измениться.
Брик тоже в это верил.
Убрать Константина было очевидным и необходимым первым шагом. То, что Брик сделал это через считанные дни после того, как заявил о своём намерении, демонстрировало глубинную преданность своим словам, и это тронуло душу Линкольна. Уже по этой одной причине Линкольн преклонил колено.
Уже по этой одной причине Линкольн отдал свою жизнь служению ему.
Он давно ждал лидера, который будет действовать, а не только произносить пустые слова.
Теперь, глядя на живое наследие Константина в форме оставшегося после него Совета, Линкольн ловил себя на мысли, что Брик был прав на их счёт. Они забыли, как сражаться, как даже собрать волю в кулак и сделать то, что должно быть сделано. Ожирев на дани крови, они превратились из волков в овец. Из хищников в домашних животных.
Предав кровь, они утратили её силу.
— Линкольн? — рявкнул Малакай, привлекая взгляд Линкольна обратно к себе. — Как наш бесстрашный лидер планирует разобраться с этим? Очевидно, что некоторые среди нас сильно недооценили это создание. Ты не можешь винить нас за желание знать, был ли наш король в их числе?
Линкольн нахмурился.
Окрасившиеся багрянцем глаза Малакая ожесточились.
— Чтобы пойти против этого животного сейчас, нам понадобится армия. Судя по тому, что я видел в профиле этого существа, я сильно подозреваю, что он хочет этого. Очевидно, он намеревается совершить против нас геноцид, если сумеет. Или хотя бы в высшей мере ослабить нас и окончательно загнать в подполье.
Линкольн кивнул, притворяясь, будто размышляет над его словами.
В это время он взглянул в сторону камина, на Дориана.
Вампир с бело-светлыми волосами теперь использовал короткий нож с костяной ручкой, чтобы почистить под ногтями. Его губы бантиком сосредоточенно поджались. Его глаза — застывшие окровавленные бассейны — резко оттенялись кровавым цветком, расцветшим в центре.
Пребывал ли Дориан в покое или в движении, Линкольн никогда не видел, чтобы этот кровавый оттенок угасал.
Дориан всегда охотился. Охота являлась естественным состоянием Дориана.
Его наружность напоминала маскировку, обманку. С его по-детски округлым личиком, полными губами и бело-светлыми волосами многим людям он казался ангелочком. Его одежда тоже обезоруживала: мягкая куртка из коричневой кожи, белая футболка, дизайнерские джинсы. Баскетбольные кеды красовались на ногах, один чёрный, другой красный, с белыми носками. Он напоминал богатого студента колледжа или, возможно, молодого программиста, работающего над техническим старт-апом. Линкольн даже видел Дориана на скейтборде.
Конечно, он видел и то, как Дориан тем самым скейтбордом крушит черепа.
Маскировка менее удачно работала на других вампирах.
Каждый вампир за тем столом прекрасно знал, что представляет собой Дориан.
Глаза Линкольна вернулись к Малакаю.
— Чего ты хочешь от меня, друг?
— Я сказал тебе, чего я хочу! — Малакай навалился на стол, хмурясь. — Я хочу, чтобы ты его убил. Выманил в сторону от его людей и выпил досуха.
Линкольн вздохнул, скрещивая руки на широкой груди.
— А я уже сказал тебе, это не вариант. Проблема куда более сложна.
— Сложна? Из-за чего? Хочешь сказать, из-за секретного плана Брика, который каким-то образом подразумевает, чтобы этот экстрасенс оставался в живых? — процедил Малакай, не скрывая презрения. — Ладно. Если он не может быть убит, убеди Чарльза контролировать его. Заплати ему, если придётся.
Линкольн уже качал головой.
— Время для таких переговоров прошло, — угрюмо сказал он. — Возможно, мы сможем договориться с ней, если придёт время, но он безнадёжен. Мы также больше не можем доверять Чарльзу. Мы должны посмотреть правде в глаза, друзья. Мы причинили вред и выпустили на свободу опасное животное, которое теперь вознамерилось нас сокрушить, — когда Малакай раскрыл рот, Линкольн заговорил резче. — Твой король прекрасно это осознает. Именно поэтому ты должен верить ему и позволить использовать этот факт в нашу выгоду.