— Я очень, очень уважаю господина Не Мин Цзюе и весь его орден, но, боюсь, не могу ответить согласием, — говорит, а сама смотрит в пол; чужой мог бы подумать, что искренне стыдится своих слов и говорит через силу. Чужой не видел, как взрослела эта хитрая лисица, и какую маску беззащитности она привыкла надевать, чтобы получить желаемое. «С чего ты взяла, что у тебя есть выбор», — хочется кричать, но муж рядом, и он, как всегда, будет на стороне взбалмошной девчонки. Потому её голос спокоен и нетороплив, как течение реки, чьи берега уже скованы тонкой ледяной коркой:
— Орден Цин Хэ Не — один из самых могущественных; с молодым господином Не, как мне известно, вы ладите. Неужели ты полагаешь, что когда-нибудь получишь предложение лучше этого?
Цзян Фэн Мянь едва заметно кивает — и радость льётся в душу безудержным потоком. Пусть так и будет, пусть и он скажет ей ровно то же; тогда Вэй Ан Ю уйдёт — не на время, а навсегда.
Ах, этот невинный вид! Эту фальшь хочется соскоблить с её лица, содрать вместе с кожей. Злость распирает и рвётся наружу, норовя сломать цепь ледяного спокойствия.
— Я не могу выйти замуж за Не Хуай Сана, — Вэй Ан Ю пристально смотрит на Цзян Фэн Мяня, молитвенно складывает руки, — Я люблю другого человека.
Цепь трещит под яростным напором, и из горла вырывается требовательное:
— Кого?!
Вэй Ан Ю вздрагивает, точно всеми силами пыталась не замечать её присутствия и почти сумела о нём позабыть, и смотрит в сторону — туда, откуда за их разговором наблюдает Цзян Чен.
Спокойствие приходит снова, кристальное и чистое, потому как Юй Цзы Юань обещает себе: «Если она протянет руки к моему сыну, я её убью». Пускай же она назовёт кого-то другого; пусть живёт счастливо, как того хотел бы супруг, но как можно дальше от неё. Но прежде, чем звучит ответ, Цзян Фэн Мянь останавливает её:
— Это не так важно. Правда в том, что нет ничего ужаснее, чем связывать брачными узами тех, кто не сумеет друг друга любить.
В его словах слишком, слишком много грусти и немого укора. Вэй Ан Ю уходит, и тень той, кого Юй Цзы Юань никогда не превзойти, торжествующе смеётся из-за её плеча.
В душе Юй Цзы Юань рычат дикие псы, но никто не должен видеть, никто не должен знать. В далёком детстве она слышала много историй о злых мачехах, что сживают падчериц со свету*. Быть может, что-то в этих историях не было рассказано? О годах равнодушия, что им приходилось сносить, об этой ровной вежливости, что ранила и злила куда сильнее площадной брани? Юй Цзы Юань раз за разом наносила супругу удары в надежде, что однажды он ответит — не в любви, так в ненависти, но Цзян Фэн Мянь лишь легко улыбался и уходил, вновь запирая клокочущую ярость внутри.
Что хуже, никогда не говорят о страхе — о том, который с годами способен выесть изнутри даже самых сильных и стойких. Юй Цзы Юань часто доводилось слышать, какие слухи ходят в Пристани Лотоса о воспитаннице; никакие двери и стены не скроют, что девчонка не по статусу развязна, что не видит разницы между господами и слугами и готова всякому проезжему пьянице расточать улыбки. Счастливая случайность, не более, что ей ещё не свернули тонкую шейку. Тут и там слышится шепоток, будто бы достопочтенный глава ордена Юн Мен, господин Цзян Фэн Мянь, уставший от холода своей супруги, никогда не допустит замужества молодой госпожи Вэй, потому как бережёт её тепло для самого себя…
Юй Цзы Юань высоко поднимает голову, чтобы не видеть тех, кто разносит столь грязные сплетни.
Юй Цзы Юань боится, что сплетники окажутся правы.
Комментарий к Злая мачеха
*Такие истории были задолго до европейских сказок и вообще штука довольно древняя. Так что почему бы нет.
========== День Незамужества ==========
Не заметить странные, преисполненные то ли непонимания, то ли сочувствия взгляды по возвращении в Облачные Глубины было совершенно невозможно. Для того, чтобы под ними хранить суровую невозмутимость, нужно было быть по крайней мере камнем или Лань Чжанем, но Вэй Ан Ю не была ни тем, ни другим, а потому уже на второй день пихнула в плечо Не Хуай Сана:
— Скажи-ка на милость, почему у них такие лица, как будто меня вчера похоронили, а мне сообщить забыли?
Друг виновато улыбнулся:
— О-они узнали об истории со свадьбой. Не от меня, не думай! — он заслонился от возможных вопросов обеими руками, — В общем, они, ээ, думают, что ты немного спятила, раз отказываешься.
Возмущению не было предела.
— Я-то? Это они все дружно спятили, если возомнили, что в жизни не бывает других радостей, кроме каких-то там свадеб! Не знаю, может, им фантазии не хватает, чтобы придумать праздник по другому поводу? — Вэй Ан Ю почесала подбородок, а затем расплылась в хитрой улыбке — так было всегда, когда в её шальную голову забредала новая идея.
— Эй, все, кто меня слышит! Приглашаю вас сегодня после тренировки отметить день моего Незамужества!
Если у отдельных адептов и были сомнения в помутнении её рассудка, то сейчас они окончательно развеялись, и бедолаги шарахнулись в разные стороны. Вот и приглашай этих любителей траурных одежд на настоящие праздники после этого!
— День Незамужества? — озадаченно переспросил Не Хуай Сан. Вэй Юн энергично закивала:
— Потому что и несостоявшуюся свадьбу можно отпраздновать! Выберемся тайком на ночь, выпьем, хорошенько повеселимся… В процессе, конечно, можем нарушить парочку правил — но ведь только парочку, а не все три тысячи. Давай, будет весело!
Не Хуай Сан, то ли при виде её энтузиазма, то ли из нежелания хоть как-то сопротивляться, кивнул в знак согласия. Вэй Ан Ю огляделась в поисках подходящих жертв:
— Негоже такой чудесный день отмечать только со своим уже не женихом… Даже на таком празднике нужны гости, ну, или хотя бы один гость.
Судьба Цзян Чена была предрешена.
***
Погода к вечеру не подвела — ясная и тёплая, самое время для поздних прогулок. Да и место нашлось хорошее — поляна на окраине деревни с поваленным деревом в качестве скамьи, где к тому же никто не удивлялся разожжённому костру. Пусть собралось всего трое — и то Цзян Чена, не слишком понимающего суть собрания, приволокла за рукав Вэй Юн — это не было поводом для уныния. Виновница торжества откашлялась, привлекая внимание:
— Итак. Мы собрались здесь сегодня с великой целью: положить начало новой традиции. Отныне каждая пара, чья помолвка была расторгнута или не состоялась, сможет отметить свою взаимную нелюбовь. Первым делом я, конечно же, должна вручить тебе, Не Хуай Сан, этот замечательный подарок!
Не без опаски развернув протянутый свёрток из белоснежной ткани, в которой явно угадывалась стащенная у кого-то из адептов Гу Су нижняя одежда, Не Хуай Сан обнаружил внутри расписной веер — тот самый, трофейный. Вэй Ан Ю, избавившись от ноши, развела руками:
— Ну, по-хорошему, здесь следовало бы возвращать подарки жениха. Но ты мне ничего не дарил, а, учитывая, что твой брат решил нас женить и из-за этой штуковины тоже… Забирай в вечное пользование, о молодой господин Не, и возрадуйся, что свадьба отменяется!
Несостоявшийся жених послушно возрадовался. Цзян Чен молча наблюдал за творящимся безумием и про себя радовался, что мало кто нынче вечером додумается забрести на окраину и стать вследствие невольным свидетелем. И ведь не остановил же, не попытался отговорить… Наверное, потому, что в глубине души и самому было интересно, к чему приведёт эта история. С заговорщицким видом сестра полезла куда-то за бревно, откуда извлекла на свет несколько многообещающих сосудов и три весьма помятых пиалы, каждая из которых была вдобавок обвязана лентой.
— Что? Я просто не смогла так сразу достать кубки! На свадьбах пьют один на двоих, причём сначала половину и только потом — вторую. Я же, — всё это она говорила, разливая по пиалам вино, — предлагаю своё правило: каждый пьёт из своего, залпом и до дна!