Были там и прочие: темнолицый парень, дремлющий под навесом посреди пустыни, сидящий во главе шумного пиршественного стола бородатый здоровяк. Пожилой, но до сих пор полный сил мужчина, с трудом отбивающийся от пары десятков противников с кинжалами, величественный юноша лет восемнадцати, в окружении толпы беседующий о чём-то с нищим стариком… Таких примеров Игрок запас сотни, если не тысячи — он перечислял их без передышки, и складывалось впечатление, что он выдумывает их на ходу.
Однако я ему верил. Эксцентричный и, без сомнений, со своими странностями, он всё же не походил на того, кто станет прибегать ко лжи ради привлечения внимания.
Описываемые им люди выглядели по-разному и занимались разными делами, они жили в разных местах и даже, судя по всему, в разных эпохах. Несмотря на то, что они находились не в чьей-нибудь голове, а именно в его, ни о ком из них Игрок не мог сказать, кто это. Как и я, хотя иногда события, про которые он говорил, казались мне смутно знакомыми. Вообще, ощущение близости к разгадке в последнее время появлялось у меня всё чаще; нечто подобное бывает, когда ты стараешься вспомнить что-то, что вертится на уме, совсем рядом, но постоянно ускользает от тебя за миг до озарения. Как сон, который забывается уже через несколько секунд после пробуждения, и тебе остаётся, может быть, настроение, но не память о нём самом. Может, попробуй я заснуть, тоже увидел бы что-то подобное из своего прошлого? Я так до сих пор и не вспомнил про свою прошлую жизнь ни малейшей детали.
Однако нужды спать, как и есть или пить, у меня теперь не было. Возможно, я и смог бы заснуть, если бы попробовал, но в любом случае пока что мне было не до этого. Регулярно мне ни с того ни с сего начинало мерещиться, что я вспоминаю что-то о своей предыдущей жизни, но каждый раз воспоминание ударялось о какой-то барьер внутри моих извилин и отскакивало обратно, туда, откуда возникло. Наверное, приблизительно так чувствуют себя люди, страдающие амнезией. Запертые внутри небольшого кусочка собственного мозга и не способные пробиться за его пределы.
У меня язык так и зудел рассказать Игроку и об этом — после краткого и, вроде как, безразличного упрёка по поводу того, что я умолчал о пытавшемся меня убить призраке, это казалось логичным. В конце концов, опыта у него явно больше, чем у меня, так что, пожалуй, не будет лишним держать его в курсе событий, по меньшей мере пока мы в одной лодке. И всё же я промолчал.
И чем дальше, тем сильнее я тревожился из-за всего происходящего. Фантом попадался мне на глаза всё чаще и чаще, его контур в потёмках узнавался всё лучше, и становилось понятно, что отвязавшись, в лице Беглецов, от одной проблемы, мы нажили себе другую. Он словно постоянно обгонял нас и держался впереди, чтобы показаться в самый неподходящий момент.
Ситуацию усугубляла темнота, в которой подкрасться к нам было проще простого. Я в очередной раз обратил на неё внимание: темно было не потому, что солнце не появлялось на небе, хотя и поэтому тоже, конечно. Тень как будто росла из воздуха, как будто она и была самим воздухом. Из-за неё даже на открытом месте я чувствовал себя взаперти, как если бы находился в тесном помещении, лишённом окон. Однажды преследователь подошёл к нам совсем близко, и тогда мне впервые удалось разглядеть его — до этого у меня никогда не получалось рассмотреть, как он выглядит. Когда я, подняв взгляд от земли, различил его, он, не шевелясь, стоял прямо за спиной Игрока, но в следующую же секунду скрылся с глаз. Обернувшись туда, куда я вытаращился, Игрок уже ничего подозрительного не заметил. Лицо призрака, увиденное всего на мгновение, показалось мне, как и многое другое, знакомым, но, в отличие от остального, с ним всё обстояло как-то… иначе. Я точно помнил, что видел его где-то раньше, но где? Сцена фотографией отпечаталось у меня в памяти, в самой подкорке — ни о чём не беспокоящийся Игрок, копающийся в своей сумке, и равнодушное, лишённое всяких эмоций лицо фантома у него за плечом.
Спустя какое-то время мы выбрались к воде. Игрок остановился у самой кромки, его ноги утопали в податливом мокром песке; я встал чуть позади. Уже при первом взгляде становилось ясно, что с единственным попавшимся мне в мире мёртвых водоёмом что-то не так. Здесь не было обычной для реки или озера отмели, плавно переходящей в воду, словно синий кусок попросту наложили поверх поля. Даже трава продолжала расти практически вплотную к воде и при этом не подгнивала.
Игрок так и стоял на одном месте, вглядываясь вдаль, то есть, пытаясь вглядываться — рассмотреть другой берег сквозь сумерки получалось с трудом. Я видел только то, что он вообще есть, а значит, мы подошли к реке или небольшому пруду. Водоём определённо не был тем океаном, который мне причудился совсем недавно, и соли в воздухе не чувствовалось, однако плеск накатывающихся волн на этот раз оказался вполне реальным. Я наклонился и зачерпнул шипящую пену ладонью, Игрок молча проследил за моим движением.
— Ну что, — проговорил я задумчиво, наблюдая, как вода пополам с крупинками песка течёт между пальцев. — Куда поворачиваем теперь?
— А никуда, — ответил он спокойно, с лёгкой ухмылкой в голосе. — Мы как раз там, где нужно.
Он повернулся ко мне и, торжественно воздев руки к небу, начал декламировать:
— Древние легенды гласят, что путь в страну мёртвых пролегает через реку, чьи воды чернее самых чёрных душ, чей взор трогал здешние земли. Угрюмый костлявый перевозчик, одетый в истлевшее рубище, берёт с умерших плату за то, чтобы взять их в свою лодку и отвезти на другую сторону, где они наконец смогут обрести покой — так повелось с сотворения мира и будет продолжаться до самой его гибели. Ни один живой и ни один мертвец, не способный заплатить ему, не попадут туда, в эти пустоши… Где я и планирую укрыться от Беглецов. — Закончил он и опустил руки.
Я уставился на него, как на сумасшедшего. Выдержав солидную паузу, Игрок рассмеялся.
— Шучу, конечно. Все эти легенды — ерунда. Я просто хочу пройти через воду, чтобы сбить их со следа.
— Сбить со следа? — Переспросил я. — Сомневаюсь, что выслеживать нас они будут по запаху. Они же не собаки-ищейки.
— Ага, они хуже ищеек. Ну, с субъективной точки зрения, — добавил он, поймав мой укоризненный взгляд. Я ещё не успел забыть о его философских рассуждениях насчёт добра и зла.
На том берегу изредка загорались пульсирующие всполохи гроз, скудно освещая расположившийся по ту сторону ландшафт: всё те же сплошные поля, но там они, кажется, становились более холмистыми, с перепадами высот, как если бы я смотрел из речной долины на окаймляющие её возвышенности. Возможно, так казалось из-за темноты. Я поднял глаза к небу. Столько молний, а дождя ещё ни разу не было, совсем как говорил Курильщик. А вот снег шёл — в горах, где я встретил Счетовода. И девушку в палатке… Может, она покинула своё убежище и теперь тоже где-то в этих краях? Нет, едва ли, если только она умудрилась справиться со своей проблемой. В животе снова заныло.
Игрок вошёл в воду глубже, по колено. Я осторожно последовал за ним. Холодная, с непривычки почти ледяная влага сразу же заполнила обувь и поползла по ногам, перехватывая дыхание; это опять напомнило прикосновение той девушки, похожее на настоящую ледышку. Мы шли вброд, каждый шаг перед собой Игрок ощупывал посохом. Выше груди вода не поднималась, и плыть, к счастью, не приходилось, но всё равно в самых глубоких местах он нёс сумку над головой, чтобы не намокла.
Где-то ближе к середине переправы появилось странное ощущение, как будто я в океане — если особо не приглядываться к тому, что впереди или за спиной, можно подумать, что суши тут и вовсе нет. От этой мысли я очнулся, наступив ногой в ямку и чуть не упав лицом вниз. Дальше пришлось идти аккуратнее, дабы не споткнуться ещё обо что-нибудь.