Так что лишь весной я вышел из очередного сплина, проведя торжественную церемонию отделения Словении от Сербии. Его королевское Величество Никола Петрович-Негош Первый поблагодарил за оказанное доверие и махнул хвостиком, уйдя в самостоятельное плавание. Трансбалканский осётр окончательно урезан и стал лишь Королевством Сербия, не более. Газетчики тут же начали изгаляться, выдумав «балканское ожерелье» и столь же «балканское содружество». Ну и фиг с ними, пусть выделываются. Теперь в моём владении лишь Сербия и Кильское королевство. Рано или поздно раздам их сыновьям, а сам отбуду с Добровольческим корпусом в Южную Америку и построю там Транспатагонскую империю (на смех международным курам).
Немцы тут же отреагировали решением «Вюртемберг — вон!», туда потянулись «константиновичи», чтобы помогать от всей души управлять страной. Александр Третий надеется, что они там навсегда останутся. Кроме того, немецкий парламент начал мощные дебаты по поводу сокращения армии. С учётом размера территории (сократившейся на днях) и перевода части военнослужащих в резерв может получиться очень выгодная для экономики империи комбинация.
— Началось, — сердится Бисмарк, — Германия без сильной армии сама себя не удержит в целости. А ведь с таким трудом их всех объединили в единое.
Труды многих лет накрываются медным тазом, тем более, что и курфюрство Ганновер подало заявку на выход из состава страны.
— Поразительная ситуация получается, британское королевское семейство надавит на Фридриха, чтобы освободить свою же родину. Надеюсь они не войдут в унию?
— Ну это будет слишком неправильно, — возмутился экс-канцлер, — одно дело предоставить волю, другое — обеспечить врага дополнительным плацдармом в Европе… Что с вами, Владимир Михайлович?
Видимо я отключился на минутку, как иногда случалось в моём старом теле. Придя в себя хотел сказать обычное «ничего страшного», но растерялся. Сравнительно молодой организм 45 лет, крепкий и вполне здоровый не должен так реагировать.
— Герр Бисмарк, извините, но мне нужно побыть одному.
— Может быть врача пригласить?
— Пока не нужно, если что я сам это сделаю.
Взволнованный немец вышел и скорее всего с кем-нибудь поделится увиденным. Идиотизм, но меня волновало не своё собственное физическое или моральное состояние, а что будет со всем тем, что я создал за эти годы. Умереть не боюсь, даже подспудно готов к этому, но надо бы ещё соломки подстелить, хотя бы в виде рекомендаций сыновьям и близким.
Чуть позже решил вызвать Мишу с отцом на всякий случай и написать нечто вроде завещания. Впрочем чего такого умного я смогу оставить на бумаге? Рассказать миру о будущем? Так оно может сложиться любым образом, независимо от предсказаний. Составить список того «как было» и «как пошло»? Тоже нелепо для людей, не знавших иных событиях кроме имеющихся. Научить Россию жизни (через Александра Третьего) ещё нелепее, да и где гарантия, что именно я прав окажусь. Предсказать угрозу со стороны Германии, когда от неё самой могут остаться лишь рожки да ножки?
Лучше уж дождусь Мишу… да и Валера нужен… и отец (хотя ему может и не нужно ничего рассказывать?)… и даже тесть… Как-то резко произошёл переход от стороннего созерцания происходящего последнего времени к активной подготовке собственного небытия. Абсолютно пофиг стало всё что происходит за рубежом.
В конце апреля криз повторился, а в начале мая собрались все близкие. Так и не знаю с чего начать и нужно ли это, поэтому решил сымпровизировать.
— Дорогие мои, видимо моё время вышло и не сегодня, так завтра, я совсем отключусь. Опасаюсь, что буду выглядеть или фантазёром, или душевнобольным…
Рассказ о себе потёк как бы сам собой, а реакция присутствующих менялась от удивления к неприятию и даже сожалению родни. Конечно, можно было бы с каждым по отдельности побеседовать, но я из тех, кто «умный, как моя Маша потом». Лишь сидящая рядом жена, лапка Аннушка, крепче ухватывалась за мою руку, приобнявшую её. И Миша становился всё более серьёзным, поняв что именно он будет ответственным за будущее семейства. Когда поток откровений иссяк, старший сын начал задавать накопившиеся по ходу моего монолога вопросы. Кое-что пытались выяснить и другие.
— Отец, вы пока прилягьте и отдохните, а мы обдумаем сказанное вами, и обсудим между собой, — македонский царь как-то повзрослел за полтора-два часа беседы.
Конечно же, время от времени кто-нибудь из них заходил, чтобы «немного поговорить» и лишь супруга оставалась рядом. Я даже почувствовал моральное облегчение, хотя бесчестно навалил на своих близких кучу информации. Наверно следовало унести её с собой, обставив всё обыденным путём. Странно, что высшие силы (или кто там ещё?) не отправили мою личность одномоментно, как принято в соответствующих книгах. А может это и есть растянутое во времени наказание за неправильно исполненное поручение?