Далее Сириус вместо вызова авроров, вместо аппарации с ребенком прямиком в больницу тупо берет мальчика на руки и выносит из дома. Зачем, становится ясно чуть позже, когда на улице Блэка встречает незнамо откуда появившийся Хагрид. Полувеликан твердо заявляет, что Дамблдор прислал его сюда, чтобы забрать Гарри и отнести его родственникам. И у Блэка не мелькает ни тени сомнения в правдивости слов лесничего, хотя ситуация более чем подозрительная – аппарировать Рубеус не способен, из чего следует, что он должен был заблаговременно прибыть на место событий и вполне мог оказаться свидетелем нападения. Если не участником.
Но Сириус не задумывается над такими мелочами, в его сознании бьется одна единственная мысль – найти предателя Петтигрю. Поэтому он без колебаний отдает Хагриду и мальчика, и свой мотоцикл, а сам аппарирует в Лондон. Почему туда, если Питер с матерью жил в Уэмбли? Да хрен его знает! Наверное, интуиция сработала. И она удивительным образом не подвела, ведь спустя всего полчаса беспорядочных метаний по улицам столицы Блэк натыкается на Питера. Вот так удача! Впору лотерейный билетик покупать.
Логика последующих событий и вовсе опускается до планки шизоидного бреда. Прямо на маггловской заправке, на глазах у десятков маглов Сириус устраивает с Петтигрю ожесточенную дуэль. Вдуматься только – дуэль! Ожесточенную! Действующий аврор с большим боевым опытом против среднестатистического выпускника Хогвартса, который много лет преспокойно обитал в мире простецов! Да Блэк должен был за секунду раскатать Питера в тонкий блин, но нет – парочка активно перебрасывалась заклинаниями, пока Петтигрю не надоело. Громко и напоказ обвинив Сириуса в предательстве Поттеров, он демонстративно переложил палочку из поврежденной шальным «секо» правой руки в левую, тем самым явно провоцируя Блэка, а затем удачно отбил «бомбарду» противника в сторону стоявшего неподалеку бензовоза, успев превратиться в крысу за мгновение до взрыва. Фантастика, да и только!
В итоге контуженного Сириуса вместе с обгорелыми телами дюжины магглов находят авроры. Причем мозги Блэка, и доселе-то функционировавшие неважно, далее попросту отказываются работать. Вместо того чтобы четко и грамотно доложить начальству о произошедшем, он лишь бубнит себе под нос: «Это я во всем виноват!». Расследование по горячим, в буквальном смысле слова, следам, формирует у следствия вполне определенную картину событий, а сам виновник торжества под веритасерумом охотно ее подтверждает. Поскольку искренне верит в то, что своим решением, своим нежеланием принимать ответственность погубил друзей.
Что примечательно, дознавателя интересовал исключительно факт предательства четы Поттеров. Он не спрашивал, был ли Блэк хранителем тайны, убивал ли Сириус Петтигрю и тех несчастных магглов на заправке. Нет, специалист в аврорской мантии четко спросил у накачанного сывороткой правды арестанта: «Это ты виновен в смерти Джеймса и Лили Поттер?», на что получил аналогично четкий ответ – «Да!». На этом допрос и закончился.
Спустя некоторое время Блэку удалось частично прийти в себя. Сидя в камере предварительного заключения, он переживал страшную потерю, но бучу поднимать не спешил, понимая, что его должны допросить повторно. Однако дознаватели словно забыли о задержанном. Они не пытались выбить из него полезные сведения, секреты Волдеморта или хотя бы список его сторонников. Не проводили очных ставок с задержанными Пожирателями и вообще плевать хотели на обязательные процедуры.
Когда же Сириус, наконец, осознал глубину выгребной ямы, в которую угодил, и принялся умолять охранников позвать Дамблдора, заявляя о своей невиновности, то ничего не добился. Бывшие коллеги оказались глухи к просьбам и лишь проклинали «предателя», издевательски демонстрируя свежий выпуск «Ежедневного Пророка», где рассказывалось о падении Волдеморта, аресте его ближайших сторонников и поимке Правой Руки Темного Лорда – Сириуса Блэка. Колдография упомянутой «Руки» на первой полосе была весьма колоритной. Читателям наверняка хватало одного взгляда на нее, чтобы оставить всякие сомнения в виновности Блэка. Хотя сам Сириус отчего-то не мог припомнить, чтобы его фотографировали при задержании.